Девятый

Суровые люди…

Церемоний не было — просто подошел Арисат, протянул зажженный факел, тихо шепнул:

— Ближний угол — там жира рыбьего налили и смолы.

Зеленый зашипел, агрессивно покрутил головой, видимо до него стало доходить, что здесь не наливают. Я, поднеся факел к дровам, замер. Со стороны, наверное, казалось, что сэр страж застыл от великой печали — скорбит о рыцаре и остальных павших. Но на деле я думал — лихорадочно думал. Опять червячка за хвост ухватил — начал понимать, что меня напрягало еще с ночи, а я отказывался это замечать.

Эх, Дан — учись думать! Замечай абсолютно все и сразу задавай себе вопрос: "Почему так?" Иначе этот мир тебя раздавит, а ты до последнего не будешь подозревать подвоха.

В лицо дохнуло жаром — костер разгорался на глазах. Минута-другая и здесь будет огненный ад. Прошелся вдоль гудящей толпы, обратив внимание, что некоторые изображают странный жест — будто крестятся раскрытой ладонью. Дошел до края людского скопища, развернулся. На обратном пути еле сдержал торжествующую ухмылку — мои предположения подтверждались.

Да уж — кто бы мог подумать такое…. Ну ничего — будем теперь с этим работать. Я узнал о противнике кое-что новенькое — в такое даже Арисат не поверит.

А я вот поверил — в мою теорию, о том, что нас вынуждают уходить морским путем, новая информация вошла идеально. Надо стараться не думать о ней до поры до времени — никто не должен даже догадываться о моем открытии. Кто знает — вдруг здесь телепаты имеются, или выдам себя поведением?

Будем держаться как ни в чем ни бывало.

Подошел Арисат:

— Господин страж — я распорядился, чтобы трапезную подготовили. Надо бы дружину всю созвать — принято так.

— Раз принято, пусть собирается.

— Оставлю только на постах нескольких — нельзя в таком деле только на ополчение мужицкое полагаться.

— Конечно.

* * *

Поминки не заладились, хотя брюхо я набил знатно — по такому торжественному случаю помимо жесткой дичи на столе присутствовала курятина, блюдо из тушеных бобов в острой подливке, жареная рыба и пироги с чем-то непонятным, но вкусным — спрашивать постеснялся.

Пили мало (если не считать попугая) — что-то сладкое, но коварное: осушив бокал наполовину, я почувствовал, что ноги реагируют неадекватно, и потом только чуть-чуть пригубливал. А вот зеленый клянчил абсолютно у всех, пока его не начало шатать — пришлось использовать авторитет командира, чтобы прекратить спаивание птица.

А потом в избу ворвался какой-то розовощекий упитанный паренек при шлеме и в кожаном доспехе — заорал тонко:

— Погань! Собаки почуяли! И воют вдали вроде!

Все, как по команде обернулись на попугая. Он, пошатнувшись, едва не брякнулся с плеча, мутными глазами оценил количество направленных на него ожидающих взглядов, после чего гордо подбоченился и пьяно выдал:

— Иииздрасссьте!

— Я же говорил, что его не надо поить, — вздохнул я. — Он теперь, катаясь на спине у бурдюка, погань не почувствует.

— Кто еще раз ему нальет — в свином навозе зарою! — злобно пообещал Арисат, выскакивая из избы.

Я кое-как влез в принесенную кузнецом кольчугу, и нахлобучил шлем. Сапог у меня еще не было, как и наручей — сойдет пока и так. Царапины теперь не страшны — или затопчут, или сразу прибьют.

Доводилось слышать, кто кольчуга вообще не стесняет движения, и ее почти не ощущаешь — бежишь, будто она из пушинок сделана. Фигу вам — я сразу почувствовал. И движения стесняет, и резвости меньше стало — килограмм десять, наверное, прибавилось, что при моем скромном весе немало. Плюс шлем, плюс меч в руках и топорик на поясе. Как же Флорис таскал те стальные латы?

Эх, тяжела доля местного воина…

На восстановленный помост над воротами забрался по лестнице. Встал рядом с Арисатом, уставился туда же, куда и он — во тьму кромешную. Где-то там будто лягушка-мутант время от времени квакала; иногда следом раздавался пронзительный визг.

— У опушки мечутся, — тихо прошептал Арисат. — Луна поднимется, в тень уйдут — так и будут бегать, спать не давая. Тьфу — погань! Взять нас не могут, так хоть нагадят.

— Людям отдых нужен — половину можно отправить по домам, а через полночи пусть подменят тех, кто останется. Если даже попрут, сил отбить первую атаку хватит. Бурдюка ведь не слышно, а мелочь без него не опасна.

— Он зализывает подпалины… Ладно сэр Дан, мы тут сами разберемся, кому и когда стоять, а вы шли бы спать — вам сил надо набираться.

Спорить не стал.

Опровергая свои же объяснения, которые прошлым вечером давал Туку, располагаться на сеновале не захотел — плюхнулся на не слишком мягкую постель рыцаря, укрылся шкурой неизвестного млекопитающего.

Отключился мгновенно.

* * *

"Продолжение отчета добровольца номер девять. День пятый. Познакомился с местными клопами. Они знакомству обрадовались. А я нет".

Глава 11 Кое-что о религии

Попугай с самого утра ни слова не произнес — похмелье подкосило. Даже для скоростного птичьего метаболизма принятая доза оказалась неподъемной. Сидел на плече с грустным видом, и жадно лакал воду из всех луж, встреченных на пути.