Девятый

— Пусть побегают со страхом в штанах. Их главная шайка сюда вряд ли могла поспеть — ночь ведь только началась, а у них логово где-то возле Напы: думаю в сторону от нее. Охотники это — сумеречные охотники. Но веселиться все равно не следует — от них тоже великих пакостей можно дождаться. Сэр страж — вы как? Оружие удержать сможете?

— Смотря какое, — неуверенно ответил я. — Потрепали меня в последнее время сильно — сила уже не та.

— Ну тогда, раз вы без доспеха, дам вам копье огневое, простецкое, и поставлю с ватагой Тука — они у нас второй заслон, на случай если бурдюк пожалует. У простых охотников бурдюка быть не может, так что не придется вам надрываться — просто постоите немного, для порядка. Вам на стене делать нечего пока в себя не придете — вас сейчас оберегать надо.

Из скороговорки Арисата я понял лишь то, что меня определили на тыловую позицию. Возражать, конечно, не стал — художественных пособий для слабоумных героев перед запуском прочитал немало, но на идиотские подвиги не тянуло.

Возле сарая, на заднем дворе "замка" уже толпился народ — быстро здесь по тревоге собираются. При свете поднимающейся луны издали по горбу разглядел Тука, а когда приблизился, опознал еще пару ребят из тех, что в его избе жили.

Арисат, не останавливаясь, скомандовал:

— На позицию бегом! Факелы пока не зажигать — держите просто фитиль наготове. Увидят ваш огонь, и не полезут — так и будут ночами спать спокойно не давать. Не шумите и не показывайтесь им — со стороны все спокойно должно быть. Пусть думают, что мы про них не знаем. И дайте огневое копье сэру стражу — он с вами побудет, посмотрит, как у нас боевое дело налажено.

Арисат растворился во мраке, а горбун молча протянул мне странное оружие: длинное копье с коротким игольно-острым наконечником гарпуна, и странной штукой на древке через полметра от него — обернутый холстиной длинный горшок с торчащим из горловины тонким деревянным стержнем. Объяснений я от Тука не дождался (чему не удивился) и, пристроившись в хвост маленького отряда, на ходу изучил приобретение.

В горшке, судя по звукам, плещется какая-то жидкость, холст на совесть промаслен. Принцип действия загадочного оружия оставался непонятным.

Впереди показались ворота. Тук, остановив отряд, хрипло пояснил:

— Здесь будем ждать, как дело обернется. Далин — держи свой лук наготове: если это просто охотники, то могут выйти на нас, как заберутся. Пуляй в середину по-простому — пока погань будет корежиться от раны, надо успеть ее на копья взять. Если не успеем — не поймаем их уже: неудобные у нас копья для такого шустрого дела. Сэр страж — вы с оружием мужицким вряд ли знакомы, так что не гневайтесь — расскажу. Наше дело встречать бурдюк, если он снесет ворота или стену. Двигается тварь рывками, и когда на скорости прет, лучше его не огорчать — в блин превращает все, что ему не нравится. Как приостановится для разворота, тогда надо бить со всей силы в бочину или в зад. Сильно бить — чтобы копье глубоко ушло, зубцом завязнув, а чопик в шкуру уперся, раздавив горловину. Зелье горючее сразу пыхнет — тогда убегайте: свое дело сделали. Но перед тем не забудьте холст зажечь — для того у нас факела припасены. Сам факел ваш пока пусть лежит — его зажжем, если бурдюк и впрямь прорвется. Так Арисат сказал.

Переспрашивать Тука не стал — и так благодарен за океан информации. Он столько слов, похоже, за год не выдает — расщедрился.

Итак — с оружием разобрались: примитивная зажигательная мина на шесте. Вот только с "бурдюком" этим ничего не понятно — это что же за тварь такая, способная сносить стены и ворота? Да и длина копий поражает — на таких "шампурах" можно матерых слонов целиком жарить. Неужели здесь воюют с применением дрессированных динозавров?!

Ладно — Арисат почти поклялся, что это некие загадочные охотники-одиночки, у которых стенобитных бурдюков никогда не бывает. Так что посижу в тылу, посмотрю, как здесь ведутся боевые действия. Точнее послушаю — темень вокруг кромешная. Луна не помогает — стоит низко, тени от домов и стен длинные, скрывают землю надежно. Окна избушек тоже темны — не принято здесь по ночам телевизоры смотреть, или хотя бы свечи жечь: солнце село — все уснули. Единственное яркое пятно во мраке — одинокий факел возле ворот: хитро освещает створки, но при этом помост наверху остается скрытым.

Во мраке звенело оружие, неподалеку кто-то выругался, мимо нас прошмыгнуло несколько мужиков: кто с луками; кто со щитами и топорами на длинных рукоятях. Городок готовился к бою, но я готов был поклясться, что невидимые противники, засевшие снаружи, об этом не догадываются — шума и впрямь почти нет.

Суета резко прекратилась — все "военнообязанные" заняли свои места. Тишина, лишь петли дверные скрипят во мраке — бабы и дети, небось, любопытные носы выставляют, пытаясь разглядеть, чем это мы здесь занимаемся. Лично я ничем не занимаюсь: стою как дурак, начиная потихоньку проклинать попугая — похоже, он из-за вредного характера этот переполох устроил, и теперь мысленно хохочет над дураками, ему поверившими.