Девятые врата

Кетеван не сводила с мужа ласкового взгляда.

Хозяйка вынесла стакан с блюдечком. Старательно вымыла их под краном, наполнила до самого края и торжественно подала Кетеван.

Когда утолил жажду и Давид, она спросила, набравшись наконец смелости.

— Вы случайно не из Тбилиси едете? — и взглянула на машину.

— Оттуда, — подтвердил Давид.

— Говорят, в этом году многие проваливаются на вступительных экзаменах!

— Я тоже об этом слышал. «Наверное, у нее сын или дочка сдают в институт», — подумал Давид.

— Вы теперь в Цхалтубо?

— Нет, на завод.

— На автомобильный? — женщина почему-то обрадовалась.

— Да.

— Простите, как ваша фамилия?

«Срежется, ничего не поделаешь, — подумала она. — Пойдет на завод работать».

— Бацикадзе Давид.

— Фамилия знакомая. — Это она сказала просто из вежливости. Пожелав супругам счастливого пути, женщина направилась к дому.

Давид облегченно вздохнул, взял Кетеван под руку и указал ей на каменную ограду.

— Тут стояла мазанка, теперь ее снесли. А жил в ней тот самый зеркальщик Отия, о котором я тебе говорил. Интересный был человек! Теперь я это понимаю, а тогда, конечно, ничего не соображал. Приехал он сюда из Чиатура. Там работал на добыче марганца, придумывал машину для промывки руды, чтобы река не чернела и не уносила ценное сырье. На руднике Отия прослыл чудаком и приехал в Кутаиси — искать счастья. Он был рожден настоящим инженером. Чего он только не изобретал! Всем кутаисским фаэтонам он прицеплял автоматические счетчики, сам ездил на велосипеде, собранном своими руками. Первый в городе распространил газовые фонари… Да, мастер был на все руки, а осталось за ним прозвище «зеркальщик». И вот почему. Вбил, бедняга, себе в голову заменить в зеркальном производстве серебро и золото простым металлом. Тогда и начались его мучения. Днем и ночью возился он с разными растворами, наносил их на большие и маленькие стекла, но назавтра сам же разбивал неудавшиеся зеркала, которые все искажали. Вот под этой оградой валялись осколки. Наверное, если разрыть землю, то и сейчас можно их увидеть. Утром, когда я выходил во двор, куски кривых зеркал ослепляли меня, отражая солнечные лучи, сверкали и искрились… Гора осколков росла. Мальчишки со всей улицы бегали к нам за зеркалами, чтобы пускать солнечных зайчиков…

Кетеван не отводила взгляда от каменной ограды, стараясь представить себе зеркальные осколки, некогда наваленные под ней волшебной сверкающей горой.

Во двор опять вышла хозяйка и, удивленная, остановилась. Она думала, что гости давно ушли.

— Я вынесу вам стулья! — опять засуетилась она.

— Спасибо большое, мы уже уходим, — извиняющимся тоном ответил Давид.

— Отия женился на хрупкой, застенчивой девушке, — продолжал он шепотом. — На свадьбе было немного гостей — четверо-пятеро старых друзей. Стол накрыли во дворе. Если бы ты знала, что творилось с зеркалами… Они так веселились, словно их тоже пригласили на свадьбу. Вместо пяти гостей отражалась целая сотня. И это сборище пировало, поздравляло молодых, плясало и пьянело от вина и песен… Прошел год. И несчастье обрушилось на Отию. Умерла от родов жена. Тысяча гробов отражалась в осколках, когда покойницу выносили со двора… Знаешь, Кетеван, если бы не Отия, не вышло бы из меня никакого инженера, и вообще человека бы не получилось. Ничему бы я в жизни не научился. Отия не добился своего — не заменил ничем серебра и золота, но он научил меня упорному труду.

Кетеван понимающе улыбнулась мужу. Она и сама не знала, что ей больше понравилось — история про зеркальщика Отию или то увлечение, которому Давид по-детски поддался. Она задумчиво глядела на его поседевшие виски.

— Испытания твоей машины закончатся сегодня?

— Должно быть, если все будет в порядке. — Давид вдруг забеспокоился и торопливо повел жену к выходу.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — сказала Кетеван.

1959

Девочка, которая не видела моря

Под самой Мтацминдой в асфальтированном дворике двухэтажного дома маленький мальчик подбегает к крану и подставляет под хлесткую струю горлышко зеленой бутылки. На мальчике короткие штанишки и белая рубаха, волосы намочены и тщательно расчесаны.

Утро.

С вокзала доносится баритон электровоза, мальчик оборачивается и, щурясь, вглядывается в даль, словно пытаясь увидеть, стоит еще поезд или уже ушел.

«А отец все еще спит. Мы обязательно опоздаем», — встревожился мальчик. Он отнял бутылку от крана, и струя, ударившись в землю, обрызгала ему ноги. Когда электровоз загудел вторично, мальчик быстро побежал к дому.

К его радости отец уже встал.

Ладо всем телом налегал на крышку переполненного коричневого чемодана, только закроет, как замок — щелк! — и раскрывается.

— Кетеван, придется что-нибудь достать, не закрывается! — крикнул он жене и выпрямился, заметив вошедшего сына.

— Вовремя ты подоспел, Гия, страшно хочется пить.

— Это нам в дорогу. — Гия спрятал бутылку за спину.

— Ничего, на вокзале мы ее снова наполним, а вода все равно нагреется, — Ладо взял бутылку и жадно приник к ее прохладному горлышку.