Девиация. Часть третья «Эльдар»

Аня глянула поверх меня – не в лицо! Подошла, переступила, задрала юбочку, присела. Не снимая, отодвинула трусики, примерилась, едва насадилась. Затем по чуть-чуть, осторожно, непривычно, несмело принялась ёрзать, всё глубже впуская меня в горячее тесное тело, постанывая, закусывая нижнюю губу, не открывая стесняющихся глаз.

Зачем? Зачем она делает ЭТО?!

Мир опять брызнул осколками: разрозненные смальты звуков, запахов, теней. Маленькое тело двигалось ритмичнее, проседало дальше, до касания лобков, до влажного чмоканья, которое разбавляло шорохи ночной живности.

На лоб, на голые ноги наседали комары, нещадно жалили, пекли, но мои руки им не мешали. Руки потянулись под задранную юбочку, к горячей, чуть курчавой липкой влажности, дотрагивались до самой сокровенной девичьей тайны, которая обречённо отдавалась, даруя наисладчайшую сладость, какая только возможна в этом лучшем из всех возможных миров.

Вдоволь натешившись, наигравшись, влажные пальцы пустились выше – под футболку. Не расстегивая, сдёрнули вверх первый размер, властно охопили упругие бугорки, ощущая ладонями твердые пуговки сосков, принялись разминать, сжимать, комкать, будто мстя за свою непричастность… Вот так! так! так…

Горячая волна подбиралась, лизала колючими язычками, накатывала…

Нежданно мир взорвался мириадами невыносимо-щемящих иголок!

Я пульсировал, вливался в неё… Расплавился, перетекал, становился единым целым с маленьким телом – неотделимым, неделимым… Обратился частью извечного андрогинна, для которого разделение – смерть, погибель, ничто!

Девушка заурчала, присела на извергавшемся приапе; на мгновенье замерла, вжалась. Спорхнула. Не стесняясь, не глядя на меня, подняла подол, делово вытерлась неизвестно откуда взявшимся платочком, поправила трусики, одёрнула сморщенного Микки Муса.

Я ожил. Таявшее послевкусие сладости заменилось обожанием.

Боже! Как её люблю!

«И она…» – умилительно закатил глазки Пьеро. То, что случилось – лучшее подтверждение. Для юной девушки ТАКИЕ отношения – очень важные, – не раз читал. Они случаются лишь по любви.

Вскочил, наскоро отряхнул облепленную задницу, ноги, натянул джинсы. Ещё застегивая пуговицу, кинулся к Ане, пытаясь обнять.

Девушка отступила, недовольно увернулась.

– Я тебя люблю! Всегда любил! – простонал, почти выкрикнул.

– Не нужно, – равнодушно сказала Аня. – Я не хочу ничего слышать. РАНЬШЕ надо было.

– Когда?

– Тогда. Когда вы меня бросили. Как ненужного котенка. Вроде утопили.

Аня шмыгнула носом, присела на вывороченную со стены балку.

– Вы даже подумать не можете, что я пережила. Я жить не хотела! А потом… ещё с мамой. Видеть вас не хочу!

– Зачем тогда ВСЁ ЭТО? Сказала бы…

– Потому, что давно решила. Хотела, чтобы вы мучились.

– Я и так мучился. Как я мучился!

– Так мучились, что к маме пошли. С ума её свели! Знаете, что было!?

– Не говори! Я не сводил с ума. Не хотел… – пробубнил, уже понимая: ничего у нас с Аней не получиться. Обессилено присел на корточки. – Я к ней пошёл, чтобы о тебе узнать. Ты же меня выслушать не хотела. Помнишь? А потом… Даже не знаю. Ещё в детстве в неё влюбился, в библиотеке. Потом само-собой… Я же не виноват, что ты её дочка!

Аня привстала, отряхнула юбку, расправила.

– Ладно. Пойду. Прощайте, – сказала холодно, ступила к пролому.

Как – прощайте?!

– Не спеши, – кинулся, заслонил дыру в стене. – Подожди. Ну, пожалуйста! Давай присядем, обсудим. Давай начнём сначала. Ты уже взрослая. Никто нас не упрекнёт. Я тебя вправду люблю. Ещё со школы. С того самого раза, когда на руках нёс. Я тебе… Выходи за меня замуж!

– Поздно… – чуть замявшись сказала Аня. – У меня есть парень в Киеве. Одноклассник. Мы с ним вместе в один университет поступили, на один факультет. Договорились пожениться после первого курса.

– Я сам к тебе приеду. В Киев. Будем вместе жить…

– Не хочу. Если вы один раз меня предали, то и второй предадите.

– Зачем тогда… Если у тебя есть жених? Если он узнает?

– Не узнает, если вы не скажете. А вы не скажите, потому что его не знаете, – скаламбурила Аня. – Я уже объясняла: давно решила вам отомстить за предательство. Чтобы вспоминали меня и мучились, и знали, что у нас больше ТАКОГО никогда-никогда не повториться. А ещё… Ладно, скажу – всё равно больше не встретимся.

Аня замолкла, будто решаясь – говорить или нет. Решилась.

– Я давно ТАК с вами хотела. Ещё тогда. Все девчонки об этом болтали, придумывали разное, брехали, что у них БЫЛО. А я, когда мы дружить начали, размечталась, что у нас ТАК будет. По-настоящему. Особенно в тот вечер, после дискотеки, когда нам Елена Петровна помешала.

Девушка замолкла, привстала, посмотрела на меня невидимыми, отразившими лунное свечение глазами.

– И теперь моя мечта сбылась. Вы мне больше НЕ НУЖНЫ.

Я молчал, силился принять услышанное.

Тело била дрожь. Плакал Пьеро. Недовольно сопел Гном. Лишь Демон сыто посапывал – похотливая гадина.

Я привыкал к мысли, что моё сомнительное мероприятие не удалось. Аня уходит. Навсегда.