Девятнадцать минут

Внизу в гараже она нашла велосипед, на котором не ездила с тех пор, как училась в средней школе, и проехала четыре мили к дому Мэтта. К тому времени начался дождь. Ее волосы и одежда облепили кожу. В спальне Мэтта горел свет. Комната находилась на первом этаже, поэтому Джози просто постучала в окно, и он открыл его, чтобы Джози могла забраться внутрь.

На его письменном столе стоял пузырек снотворного и открытая бутылка ликера.

Джози повернулась к нему.

— Ты…

Но тут Мэтт обнял ее. От него пахло ликером.

— Ты же сказала, чтобы я ничего не делал. Я все сделаю для тебя. — Затем он отстранился от нее. — А ты сделаешь для меня все, что угодно?

— Все, что угодно, — поклялась она.

Мэтт заключил ее в объятия.

— Скажи мне, что ты не хотела.

Ей показалось, что ее заключили в клетку. Слишком поздно она поняла, что ее сердце оказалось в расставленной Мэттом ловушке. И как любое животное, попавшее в капкан, Джози могла спастись, только лишившись части себя.

— Прости меня, — повторила она тысячу раз в ту ночь, потому что сама была виновата.

— Доктор Ва, — сказала Диана, — сколько вам заплатили за работу по этому делу?

— Мой гонорар составляет две тысячи долларов в час.

— Правильно ли будет сказать, что наибольшую роль в установлении диагноза подсудимого сыграли ваши беседы с ним?

— Абсолютно.

— На протяжении этих десяти часов вы, конечно же, полагались на правдивость его слов, правда?

— Да.

— У вас не было возможности проверить, говорит ли он вам правду, ведь так?

— У меня есть кое-какой опыт, мисс Левен, — сказал психиатр. — Я проводил беседы со многими людьми и вижу, когда кто-то пытается меня обмануть.

— Одним из способов определить, говорит ли подросток правду, является анализ условий, в которых он находится, правильно?

— Конечно.

— А условия, в каких находился Питер, — это тюремное заключение и обвинение в десяти убийствах первой степени?

— Правильно.

— Таким образом, — сказала Диана, — есть основания полагать, что у Питера был огромный стимул найти способ оправдать себя.

— Или, мисс Левен, — возразил доктор Ва, — можно с таким же успехом утверждать, что ему уже нечего было терять, сказав правду.

Диана поджала губы: обычное «да» или «нет» было бы куда как лучше.

— Вы сказали, что в определенной степени на ваш диагноз ПТСР повлиял тот факт, что Питер предпринимал попытки обратиться за помощью, но это ни к чему не привело. Вы опирались на информацию, полученную от него во время ваших бесед?

— Да, а также от его родителей, кое-кого из учителей, которые выступали свидетелями обвинения, мисс Левен.

— Вы также сказали, что о диагнозе ПТСР свидетельствовало и то, что Питер убегал в мир фантазий, правильно?

— Да.

— И вы основываетесь на компьютерных играх, о которых вам рассказал Питер во время бесед?

— Правильно.

— Правда ли, что отсылая Питера к доктору Гертцу, вы сказали ему, что его мозг будут сканировать?

— Да.

— Разве не мог Питер сказать доктору Гертцу, что улыбающееся лицо кажется ему злым, если бы знал, что это подтвердит ваш диагноз?

— Полагаю, такое возможно…

— Вы также сказали, что прочтение электронного письма утром шестого марта привело Питера в состояние диссоциации, которое продолжалось достаточно долго, для того чтобы успеть устроить побоище в Стерлинг Хай…

— Протестую…

— Принято, — сказал судья.

— Руководствовались ли вы для определения заключительного диагноза чем-либо еще, кроме слов Питера — Питера, который сидел в тюремной камере и обвинялся в десяти убийствах и в девятнадцати покушениях на убийство?

Кинг Ва покачал головой.

— Нет, но любой другой психиатр поступил бы так же.

Диана только приподняла бровь.

— Любой психиатр, который хочет заработать две тысячи долларов в день, — сказала она и, прежде чем Джордан успел возразить, отозвала свое замечание. — Вы сказали, что у Питера была склонность к самоубийству.

— Да.

— Значит, он хотел себя убить?

— Да. Это обычный симптом пациентов с ПТСР.

— Детектив Дюшарм в своих показаниях сказал, что в то утро в школе было обнаружено сто шестнадцать гильз. Плюс тридцать неиспользованных патронов, которые были найдены у самого Питера. Плюс еще пятьдесят два неиспользованных патрона лежали в рюкзаке, который он принес с собой, вместе с двумя ружьями, которые он не использовал. Посчитайте, пожалуйста, господин доктор, о каком количестве патронов мы говорим?

— Сто девяносто восемь.

Диана повернулась к нему лицом.

— На протяжении девятнадцати минут у Питера было двести возможностей убить себя, вместо любого из учеников, в которых он выстрелил в Стерлинг Хай. Правильно, господин доктор?

— Да, но между самоубийством и убийством чрезвычайно тонкая грань. Многие люди, находясь в состоянии депрессии и приняв решение покончить собой, в последний момент решают убить другого человека.

Диана нахмурилась.

— Мне казалось, Питер пребывал в состоянии диссоциации, — сказала она. — Мне казалось, он был не способен принимать решения.

— Так и было. Он спустил курок, не думая о последствия и не осознавая, что делает.

— Может быть, а может быть, думал, переступать ли ему тончайшую черту, да?

Джордан встал.