Девятнадцать минут

– Во время одной из наших бесед он рассказал мне, что шестого марта проснулся рано утром и сразу же подошел к компьютеру, чтобы проверить отзывы на свою игру, которую он выложил в Интернет. При этом он случайно наткнулся на старый документ – письмо с признанием в любви, адресованное Джози Кормье. Несколькими неделями раньше этот имейл был разослан по всей школе, а потом Питера унизили еще сильнее, сдернув с него штаны посреди столовой. Он сказал мне, что, после того как это письмо снова попалось ему на глаза, он уже ничего не помнит.

– Я постоянно натыкаюсь в компьютере на старые файлы, – заметил Джордан, – но не впадаю от этого в диссоциативное состояние.

– Для Питера компьютерный мир всегда был безопасной гаванью. В этой среде он чувствовал себя комфортно, он населял ее персонажами, которые относились к нему с уважением и которых он мог контролировать, в то время как реальная жизнь была ему совершенно неподконтрольна. То, что даже в этой зоне безопасности его поджидало унижение, спровоцировало слом.

Джордан скрестил руки, изображая адвоката дьявола:

– Не знаю… Мы же говорим о простом имейле. Разве можно сравнивать школьную травлю с тем, что испытали люди, пережившие войну в Ираке или теракт одиннадцатого сентября?

– Когда речь идет о посттравматическом стрессовом расстройстве, необходимо помнить: мы все по-разному воспринимаем травмирующие события. У кого-то расстройство спровоцировано жестоким изнасилованием, а кому-то достаточно просто бесцеремонного прикосновения. Дело не столько в самом событии, будь то война, террористическая атака, сексуальное домогательство или школьная обида, сколько в том эмоциональном состоянии, в котором человек на тот момент находился. – Кинг обратился к присяжным: – Вы, вероятно, читали о синдроме избиваемой женщины. Когда женщина убивает крепко спящего мужа, этот поступок кажется нам лишенным всякого смысла, даже если до того момента она на протяжении нескольких лет терпела физическое насилие.

– Протестую! – сказала Диана. – На скамье подсудимых никаких женщин нет.

– Протест отклоняется, – ответил судья Вагнер.

– Даже если женщине в настоящую минуту ничто не угрожает, – продолжил Кинг, – она психологически ощущает угрозу вследствие нарастающего насилия, которому она подвергалась на протяжении длительного времени и которое привело к возникновению посттравматического стрессового расстройства. Жизнь в постоянном страхе перед чем-то, что может случиться, что будет повторяться снова и снова, вынуждает жертву взяться за пистолет. Даже если в этот момент ее мучитель храпит, она все равно ощущает непосредственную опасность. По этой же причине ребенок, который, так же как Питер, страдает посттравматическим стрессовым расстройством, постоянно боится, что обидчик его убьет. Пусть сейчас он не толкает его и не запихивает в шкафчик, это может случиться в любую секунду. Точно так же, как и избитая женщина, затравленный подросток действует даже тогда, когда, на наш с вами взгляд, ему ничто не угрожает.

– Заметен ли такой иррациональный страх для окружающих? – спросил Джордан.

– Вероятно, нет. Если первоначальные попытки ребенка добиться помощи от взрослых оказываются безуспешными, он прекращает их и замыкается в себе. Он минимизирует свое общение с окружающими, поскольку не знает, не обернется ли тот или иной контакт очередным эпизодом травли. У него могут возникнуть мысли о самоубийстве. Он бежит в мир своих фантазий, который ему подвластен. Он погружается туда так часто, что ему становится все труднее и труднее отличать вымысел от действительности. Когда ребенка, страдающего посттравматическим стрессовым расстройством, действительно обижают, его сознание может изменяться: он отрывается от реальности, чтобы не чувствовать боли или унижения. Полагаю, именно это и произошло с Питером шестого марта.

– Несмотря на то что тогда, в его комнате, рядом с ним не было никого из тех, кто его обычно обижал?

– Совершенно верно. Его всю жизнь били, запугивали и осмеивали. Поэтому однажды он решил, что эти ребята убьют его, если он ничего не предпримет. Электронное письмо, попавшееся ему на глаза, спровоцировало диссоциативное состояние. Когда он явился в школу и начал стрелять, он совершенно не осознавал, что делает.

– Как долго диссоциативное состояние может сохраняться?

– По-разному. В случае Питера, вероятно, несколько часов.

– Часов? – переспросил Джордан.

– Да. Я изучил всю цепочку его действий вплоть до момента задержания и не вижу признаков осознанного поведения.

Джордан посмотрел на прокурора:

– Нам показали видеозапись, на которой Питер после первых выстрелов в кафетерии садится за стол и ест воздушный рис. Это подтверждает ваш диагноз?

– Да, это совершенно определенно доказывает, что Питер находился в состоянии диссоциативного расстройства. На пленке вы увидели мальчика, который не осознает, что окружен телами одноклассников, убитых или раненных им, а остальных он обратил в паническое бегство. Нисколько не взволнованный всем этим, он не спеша насыпает воздушный рис в миску.