Девятая жизнь нечисти

До дома они добрались довольно быстро. Солнышко припекало. Сережа стянул с себя грязную, пропахшую тухлой трясиной одежду, выполоскал ее в озере, разложил на траве, потом нашел объедки, оставшиеся от завтрака, согрел чайник (как пригодился совет Урыванцева, порекомендовавшего обмакнуть головки спичек в парафин!) и подкрепился. Несмотря на скудность и убогость пищи, они вполне насытились. Потом Сережа принялся обследовать огнестрельный припас. Заряды в картонных гильзах, несомненно, отсырели, а в латунных, похоже, были в относительном порядке. Сережа для пробы выпалил в воздух. Два из трех патронов дали осечку. Он тоже положил их на просушку, хотя вряд ли они были на что-то годны. Сережа наугад выбрал несколько патронов, нацепил патронташ прямо на голое тело, подхватил многострадальный «бюксфлинт» и, свистнув Валета, двинулся вдоль берега озера. Наученный горьким опытом, на этот раз он шел крайне осторожно, контролируя каждый шаг и полагаясь больше на чутье Валета, чем на собственную зоркость. Из камышей взлетело три чирка, Сережа выстрелил, и одна птица камнем упала в воду. Валет бросился за добычей и быстро вытащил утку. Не будем увлекаться, сказал про себя Сережа и вернулся в избушку.

Приближался вечер. Уходить куда-либо на ночь глядя казалось немыслимым, оставаться здесь – опасным, однако, как известно, из двух зол выбирают меньшее. И Сережа выбрал последнее. Однако он решил на этот раз не ночевать в доме, а остаться на улице, прямо напротив входа (или выхода) в озеро. Он нарезал травы и камыша и устроил себе нечто вроде ложа. Валет, казалось, одобрил его намерения. Он никуда не убегал, а все время вертелся поблизости, не мешал и в то же время далеко не уходил. Он, похоже, тоже чего-то ждал.

Начинало смеркаться. Сережа оделся в почти сухое обмундирование, улегся на подстилку и, откинувшись на спину, взирал в пепельно-розовые, начинающие темнеть небеса. Зажглись первые звездочки. Сильно и неприятно-приторно пахло недавно срезанными болотными травами и гниющими водорослями. Сережа задремал, а когда очнулся, было почти совсем темно.

Начнется или нет? – тревожно размышлял он, хотя после пережитых дневных приключений предстоящие ночные события, даже если они и произойдут, пугали его значительно меньше, чем вчера. Что бы это ни было, но это всего лишь морок, дурная галлюцинация.

И события не заставили себя ждать.

Ближе к полуночи (так, по крайней мере, решил Сережа, поскольку часы у него остановились) началось… Вдруг ни с того ни с сего, тоскливо заскрипев, отворилась дверь избушки и тут же с треском захлопнулась. От неожиданности Сережа вздрогнул и повернул в ту сторону голову. Дверь вновь медленно распахнулась.

Эй, кто там? – крикнул Сережа, хотя ранее решил не обнаруживать своего присутствия. Ответа, конечно же, не последовало.

После этого на некоторое время воцарилась полная тишина. Над горизонтом всплыл обмылок луны, но вскоре и он куда-то пропал, и только с неба, густо усыпанного августовской звездой, лилось слабое холодное сияние, освещения вовсе не добавлявшее. На дальнем конце озера вдруг раздался душераздирающий вопль, от которого внутри у Сережи все похолодело. Следом что-то захлопало по воде, забулькало, заклокотало, и вновь воздух прорезал тот же ужасный звук. Повторялась прошлая ночь.

На этот раз Валет никуда не убегал, а, наоборот, жался к хозяину и чуть слышно поскуливал. Нужно отметить: присутствие собаки оказалось весьма кстати – было не так страшно.

«Почему Валет не исчезает? – размышлял Сережа. – Возможно, причина – наши совместные дневные приключения… Валет еще больше привязался ко мне, а главное, чувствует настоящего хозяина. Верит в меня». Он ободряюще похлопал по вздымающемуся собачьему боку.

Вновь заскрипела дверь, потом с треском затворилась. И поехало!.. Дверь ежесекундно отворялась, потом следовал грохот, и вновь все сначала… Ветхая избушка содрогалась, готовая вот-вот развалиться.

«Петли у двери вовсе ржавые, – кумекал про себя наш герой, – оторвутся к чертям собачьим».

Словно вняв его опасениям, дверь перестала хлопать, и на минуту воцарилась тишина. Однако тут же с озера на берег пополз туман. Его ватные клочья, казалось, были подсвечены изнутри. В глубине этого мутного, словно кипящего «варева» явно что-то творилось, поскольку от обычного тумана не могло исходить такого сильного сияния. Чем больше Сережа вглядывался в наползающий на берег морок, тем явственнее различал: в недрах тумана просматриваются отдельные яркие пятна, словно там, в его глубинах, движутся по направлению к берегу огромные, горящие бледно-зеленоватым мертвенным огнем светляки-гнилушки.