Девятая рота. Дембельский альбом

— Какое спать? — потянул ее Олег к себе и легко, словно пушинку, подкинул на руки. — Что нам, делать больше нечего? — Он принялся покрывать ее лицо мелкими нежными поцелуями…

А командир девятой роты капитан Сапрыкин курил на улице.

— Олег!

Лютый опустил Олю на землю, взял под руку.

— Саша, спасибо за вечер! — проговорил Лютаев абсолютно доброжелательно, но в то же время соблюдая дистанцию. — Все было здорово.

— Олег, подожди, — ротный перекрыл ему дорогу. — Я, наверное, был неправ.

— Ерунда. Забыли.

Они крепко пожали друг другу руки и разошлись. Олег с Олей жили в квартире соседнего подъезда.

Этой же ночью в казарме барачного типа, точнее, в солдатском туалете, тихонько бренчал на старенькой гитаре Женька Тараконов. И не только бренчал, но и пел, да так, что вокруг собралась половина девятой роты:

Шел в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод!
Все патроны кончились, больше нет гранат,
И в живых осталось только семеро
Молодых солдат…

Пацаны курили, внимательно смотрели, как Таракан берет аккорды, стараясь, что называется, на ходу их запомнить, чтобы потом сыграть не хуже.

Очередной дневальный дежурил на входе возле тумбочки и заодно следил через открытую дверь, чтобы никто из офицеров или прапорщиков не подошел к расположению роты незамеченным.

Дневальные свободной смены драили толчки и полы в казарме. Нормальные же воины — те, кому не хватало воображения или музыкального слуха, дрыхли без задних ног на своих койках, установленных в два яруса.

Будут плакать матери ночи напролет.
У деревни Крюково погибает взвод!
Но штыки горячие бьют не наугад!
И в живых осталось только семеро
Молодых солдат…

— Да ну, блин, Таракан, кончай этот отстой! — недовольно сказал высокий, похожий на молодого артиста Ланового, нижегородец Андрей Курганов. — Сейчас, блин, рэп задвигать надо:

Эй, красава, ты посмотри на меня!
Весь этот мир — сплошная хуйня…

— Вот на фига ты испортил хорошую песню, Курган! — прикрикнул на него Юра Басаргин. — Ты вообще тупой какой-то по жизни. Вали спать, пока я тебе в морду не зареперил от сердца полноты.

— Сами вы дураки тупые! — обиделся Курганов и нехотя направился из туалета в спальное помещение.

— Таракан, слышь, что это за песня вообще? Старая, наверно, — спросил Владик Заславский, курносый, голубоглазый парень из Вологды.

— Лет двадцать, наверное. Ее еще мой отец пел.

— Ну так допой последний куплет-то! — попросил Кадра.

Отгремел атаками тот далекий год.
У деревни Крюково шел стрелковый взвод.
Отдавая почести, замерев, стоят
В карауле у холма песчаного семеро солдат!
В карауле у холма песчаного семеро солдат…

— А у меня, ребята, прадед погиб в сорок первом под Москвой, — задумчиво сказал Валя Хлебников, интеллигентный и впечатлительный парнишка из Питера. — Может, это о нем песня?

— Пошли спать, пацаны, — не отвечая на вопрос, сказал Тараконов…

Проскользнув без шума между рядами двухъярусными коек, ребята разделись и забрались под тонкие солдатские одеяла.

— Таракан, ты спишь? — тихонько спросил Хлебников.

— Сплю, — недовольно пробурчал тот. — А что? — он приподнял голову.

— Смотри, какие в небе огромные звезды!

Действительно, с темного бездонного неба над горами, окружающими военную базу со всех сторон, в окна солдатской казармы заглядывали невероятной величины южные звезды.

— Не звезди, Батон, звезды как звезды. Все, я спать хочу, — ответил заплетающимся языком Тараконов.

— Послушай, я стихи вспомнил, точнее, четверостишие. Только автора не помню.

И звезды киноаппаратами
Сюда сквозь ночь наведены,
И демонстрируют солдатам
На белых наволочках сны…

В ответ Женька Тараконов оглушительно захрапел…

Вой тревожной сирены, кажется, пробивал насквозь барабанные перепонки.

— Рота! Подъем! Тревога! — орал дневальный.

Пацанов словно подкинуло на кроватях. Тревога! Это что — уже война?

— Бегом! Бегом! Бегом! Получать оружие! — кричал страшным голосом прапорщик Лютаев.

Дежурный по роте уже открыл оружейную комнату и стоя у пирамиды подгонял подбегавших солдат. Мальчишки дрожали — то ли от страха, то ли от избыточного волнения. Никогда еще их вот так, посреди ночи, не поднимали по тревоге.

— Строиться согласно боевому расчету! — продолжал надрываться Лютый.

Прямо на плац из боксов автопарка выезжали «Уралы», на которые спешно грузились ящики с боеприпасами.