Девятая рота. Дембельский альбом

Говорил, не умолкая, пулемет.
А это значит, нас в горах зажали черти.
И свет не мил, и даже черт не разберет,
Кого из нас сегодня бросит в лапы к смерти.

И матюгами кроет взводный от души,
Суть красноречия понятнее ребятам.
И снова каешься, еще не согрешив,
Что для себя сберег последнюю гранату!

Расписывались кровью
Российские солдаты
С сыновнею любовью
На рассветах и закатах.
Огнем из пулемета
Обласканы нередко
Ребята из пехоты,
Ребята из разведки!
А юные невесты
На Руси, как будто вдовы.
 И сердцу мало места —
 Оно кричать готово.
 Боль — памяти соседка
И, может, вспомнит кто-то
Братишку из разведки,
 Братишку из пехоты.

Вернусь к мамане, и ни слова о войне,
И ни полслова, что валялся в медсанбатах.
А с батей выпьем и покурим в тишине,
И погрустим о невернувшихся ребятах.

Рассвет зальет полоску неба в алый цвет,
А мне пригрезятся ущелья и вертушки,
И взвод разведки, и походный лазарет…
Давай-ка выпей, батя, из солдатской кружки![1]

— Наливай еще по одной, мужики! — закричал именинник. И кто ему мог отказать?

А когда выпили, ротный от дверей поманил Лютого пальцем, мол, выйдем, покурим. На лестничной клетке капитан Сапрыкин протянул Лютаеву открытую пачку «Мальборо».

— Олега, я вот что хотел сказать… — Сапрыкин затянулся сигаретой, прикуренной от зажигалки Лютаева. — Мужик ты толковый, семья у вас с Ольгой классная…

— Саша, ты тоже неплохой парень. И Вера у тебя — что надо, — в голосе Лютаева послышались нотки недовольства. — И с днем рождения я тебя сегодня, честно, от души поздравил. Ты зачем меня позвал — комплименты раздавать? Тогда говори короче.

— Вот, блин, ты борзый какой!

— Что родилось, то родилось. Чего позвал, командир?

— Ладно, не буду ходить вокруг да около. Солдаты на тебя жалуются.

— Не понял! — произнес недоуменно Олег. — С какой стати и кто конкретно?

— Скажу кто — ты ею вообще сгноишь. А вот за что жалуются, будь добр, выслушай. Загонял ты их, инструктор, до смерти. Зачем же так жестоко, старик?

— Ах, вот оно в чем дело! Ответ у меня простой. Война, товарищ капитан, впереди. И на этой войне, чтобы не погибнуть зря, все они должны быть крепкие, умелые и злые, как черти.

— Но, подожди, Олег, есть же устав, есть соответствующие наставления, методики. А ты на своих занятиях, по-моему, перегибаешь палку.

— Товарищ капитан, — перешел старший прапорщик на официальный тон. — Вы после окончания военного училища где службу проходили, извините, конечно, за бестактный вопрос?

— Ну, сначала в Риге, потом в Германии. — Начал перечислять Сапрыкин, немного смутившись. — Теперь здесь, в Северо-Кавказском. А что?

— А то, что мне пришлось повоевать в Афганистане. Тоже, кстати, в девятой роте. И из всей роты только я один в живых остался. Вам это о чем-нибудь говорит?

— Да нет, Олег, я все понимаю и уважаю твой боевой опыт, — стал оправдываться капитан.

— Дайте мне договорить, Александр Николаевич! — Лютый произнес это так жестко, что ротный сразу умолк. — Занятия мои называются, если вы не забыли, «Выживание». Так вот, я сейчас учу этих пацанов выживать. У меня, например, нет матери… Точнее, она есть, но бросила меня, скинула в детдом. Зато у каждого моего солдата — есть нормальная, любящая и нежная мама, которая его ждет. И я хочу, чтобы из Чечни все бойцы девятой роты вернулись к своим матерям живыми. Еще есть претензии, товарищ капитан?

— Олег! — ротный взял его за рукав. — Ладно тебе, не лезь в бутылку… Ну что ты так обиделся?

— На обиженных, Саша, воду возят и еще хер кладут. С днем рождения тебя, командир.

Повернувшись, Олег прошел в комнату.

— Оля! Оленька! — позвал он жену. — Пойдем, нам пора.

— Олега! — закричали офицеры и прапорщики. — Ты куда так рано?

— Лютаев, имей совесть, спой еще!

— Мужики, извините, мне завтра на подъем в роту к шести утра. Выспаться нужно.

Оля, протиснулась мимо сидевших за столом пьяных вояк к мужу. Они вышли из комнаты в коридор.

— Олежа, в чем дело? — Что-то ее в Олеге насторожило.

— Все отлично, — улыбнулся он. — А почему ты спрашиваешь?

— Ты бледный весь.

— Просто устал сегодня… Да и выпил, похоже, лишнего. Пойдем домой.

— Спать? — с намеком спросила жена.