Девять жизней

– Отличный прикид, приятель. Не посоветуешь мастера?

Бене побежал, изо всех сил стараясь удержать равновесие. Ноги его походили на два длинных шнурка, так и норовящих переплестись между собой. Реши бандиты погнаться за ним, он бы не успел преодолеть и дюжины шагов. Однако вслед ему неслись только ехидные смешки и проклятия. В какой-то момент он едва не решился остановиться. Пусть догоняют, пусть выбьют из него всю дурь, пусть его труп пополнит армию таких же бедолаг, гниющих в безлюдных проулках Денпорта.

И все же страх оказался сильнее. Именно он гнал пьяного вдрызг Бенедикта сквозь погруженный в безумие город. Чем дольше Бене бежал, тем чаще на глаза ему попадались пожираемые огнем дома. Их стало так много, что даже небо, укутанное плотным одеялом низких туч, окрасилось оранжевыми отсветами. В густых тенях Бенедикту то и дело чудилось какое-то движение, из темных переулков доносился зловещий шепот… или же это всего лишь ветер раскачивал ветви кустов?

– Стоять!

От неожиданности Бенедикт взвизгнул и попытался ускорить бег. Он преодолел всего несколько улиц, но уже успел выбиться из сил и задыхался от нехватки воздуха.

– Стой, говорю! Вот же придурок! А ну…

Бенедикт оглянулся, и это стало очередной ошибкой. Его повело в сторону, прямая дорога мгновенно превратилась в спираль. Он попытался выровняться, стараясь шагать как можно шире… и в этот момент его сознание потухло.

3.

Бенедикту показалось, что его швырнули в озеро. Ледяная вода обрушилась на его лицо и обжигающими струями поползла под одежду. Он вскрикнул, разлепил промокшие веки и затравленно огляделся. К его удивлению, дрожащее зарево пожаров сменилось мягким и ровным светом уличных фонарей, а голоса вокруг больше не казались пугающими, чего нельзя было сказать об угрюмых лицах, смотрящих на него сверху. В безнадежной попытке убежать Бене дернулся, но один из людей крепко держал его под руки.

– Тихо ты! Успокойся. Ты в безопасности.

– Охренеть, да от него разит, как от винной бочки…

– Что п-происходит? Где… – Бене осекся, разглядев на людях форму городского гарнизона. Прямо за ними темнела скульптура центрального фонтана, а еще дальше неясной громадой высились ворота в Крепостной двор.

– Тебя как звать?

– Б-бенедикт, – заплетающимся языком промямлил бродяжка.

– Тебе крупно повезло, Бенедикт.

– Да уж, идиотам всегда везет, – хохотнул кто-то.

– Придержи язык, Кероб, – один из солдат – десятник, судя по нашивкам, – подался вперед, строго зыркнув на остряка. – Полт, подними его.

Бенедикт тут же почувствовал, как его ставят на лишенные всякой подвижности ноги. В памяти немедленно всплыла вчерашняя сцена в «Распутной Розали», где молодчики Магнуса обошлись с ним похожим образом. Земля тут же заколыхалась, словно морские волны, но Бене смог сладить с качкой. Удивительно, но после внезапного провала в памяти он почувствовал себя немного лучше. Страх, бег и свежий воздух выветрили часть хмеля из его мозгов, хотя на смену ему пришла головная боль.

– Что… случилось? – Бенедикт провел пальцами по пульсирующему лбу и наткнулся на упругую шишку.

– Ты споткнулся и налетел на опору крыльца, когда убегал от тех уродов, – десятник смерил Бене пристальным взглядом. – Ты местный?

– Конечно. – Бене не умел врать, но этот банальный ответ прозвучал настолько естественно, что даже сам он на мгновение поверил, что снова живет в Торговом квартале. – Бенедикт Лемар. Зодчий. Мой дом – к западу от «Лазурной Хижины».

– Ну и зачем вы вышли за баррикады, да еще в такое время?

– Какая разница?! Разве у вас не осталось дел по ту сторону? – Фраза прозвучала столь грубо, что заставила десятника нахмуриться. – А еще я пил. Пил, хрен бы вас побрал! Неужели не видно? Конечно, я благодарен. Если бы не вы, я бы погиб. С большой вероятностью. Но теперь я в безопасности. Хочу вернуться домой, с вашего позволения.

– Конечно, – процедил десятник и улыбнулся. Явно чрез силу. – Полт, проводи уважаемого зодчего…

– Нет нужды! – Бенедикт протиснулся сквозь неплотную шеренгу солдат. – Сам доберусь.

Настаивать никто не стал, и Бене откровенно радовался этому. На новую порцию лжи у него не осталось ни сил, ни желания. Оставалось решить, что ему следует делать и куда податься. Постоялый двор, в котором он снял комнату на целую неделю, находился в самом центре Тихого Города. Слишком далеко и опасно, чтобы возвращаться под его крышу. Здесь же у Бене не осталось ни дома, ни друга, готового приютить на ночь, как не было и денег на престижную гостиницу.

Бенедикт осмотрелся. Погруженная в темноту центральная площадь почти обезлюдела. Он смог разглядеть только пару прохожих, спешащих по своим делам, да с десяток солдат, патрулирующих улицы. Яркие фонари окутывали теплым светом вытоптанные клумбы и перегороженные ящиками да мешками аллеи. Окна – те, напротив, практически все оставались черны и угрюмы. Только пять или шесть светились жизнью, и два из них принадлежали «Золотому Единорогу».