Девять воплощений кошки

Но в хранилище – мертвая тишина.

– Она его бешено ревнует. Ко всем. К нам уже тоже, – сказала Катя Анфисе. – Она не может это скрыть, справиться с собой. Я их видела в тот день – они выясняли отношения. И я уверена, она имела в виду тогда Юдину. Если Юдина и Олег Гайкин встречались прежде, и эта встреча, по уверениям охранника, так на них подействовала, как гром среди ясного неба, то кем она может ему приходиться? Возможно… даже наиболее вероятно, что бывшей любовницей. Так думала и Кристина, его нынешняя пассия.

– Думаешь, она могла прикончить Юдину из ревности? – спросила Анфиса. – Хотя что я спрашиваю… у нее даже сейчас такой взгляд, такая экспрессия… Все ясно без слов. Я воображала, они тут тихие, как мыши, в этом музее. А она прямо львица…

– Она женщина, страстная, неистовая женщина. Внешность – все эти офисные штучки, сдержанность, все это очень обманчиво.

– Да уж. Не верь глазам своим, – Анфиса покачала головой. – Но в одном я уверена.

– В чем?

– Этот лот номер тридцать шестой, ну стул… они не посмеют его выставить в зале. Это против всяких правил. Сюда все же школьников на экскурсии водят.

Глава 25 Непредвиденное обстоятельство

Они поднимались по той самой лестнице, и Анфиса все никак не могла успокоиться:

– Определенно эта мегера Кристина могла прикончить Юдину. Кто как не старший менеджер отлично знает музей, где тут камеры понатыканы? И потом ведь они ссорились – помнишь, Шумякова сказала – она видела, как они ссорились. Елистратов еще спросил – из-за чего две женщины, прежде незнакомые, могли ссориться? Конечно, из-за этого красавчика-египтолога. Кристина сразу почуяла – Юдина его бывшая, ну и взорвалась. Одну соперницу прикончила, а теперь мы появились, этот чертов стул раскрашенный, как назло… Принесло же нас именно в тот момент, когда Гайкин его из ящика доставал. Кристина решила, что это он специально для нас решил продемонстрировать. А мы все это поощряем. Слушай, она теперь ведь и на нас зуб заимела. Надо поосторожнее, поодиночке не ходить тут. А то она сгоряча и нас прикончит, подумает, что Гайкин на тебя… ну и на меня тоже, глаз положил.

Катя слушала, как подружка ее трещит как сорока. Поднявшись по лестнице и снова пройдя по служебному коридору, они вышли в Античный зал. То есть полностью повторили тот самый свой ночной путь.

В этот момент мимо дверей Античного зала прошествовала высокая фигура женщины в черном. Катя узнала Василису Одоевцеву.

– Смотрительница Египетского зала куда-то отправилась – может, в туалет марафет навести перед закрытием музея? – Катя посмотрела на наручные часы. – Анфиса, пойдем, Шумякова в Египетском зале сейчас одна, спросим ее кое о чем, пока этой нет.

И тут прозвучал сигнал, и мелодичный голос объявил: «Уважаемые посетители! Просим пройти на выход, через четверть часа музей закрывается».

Катя – тут она хорошо ориентировалась – увлекла Анфису в Египетский зал.

Арина Павловна Шумякова стояла в дверях на месте Василисы. Нагнувшись, она возилась с дубовой панелью, прикрывающей трубы отопления.

– Добрый вечер, – поздоровались Катя и Анфиса.

Арина Павловна оглянулась, панель отошла, и она плотно прижала ее руками к стене.

– А, девушки, здравствуйте. Вот, все разваливается потихоньку. Зданию нужен капитальный ремонт. – Она с усилием наконец справилась с деревяшкой. – А вы снова тут у нас?

– Наша работа еще не закончена. Сами понимаете, той ночью было ведь совершенно не до снимков, – сказала Катя.

Анфиса снова выставила камеру как щит и нацелила ее на прелестную статуэтку писца из черного гранита в ближайшей к двери витрине.

– Поверить не могу, что все это произошло в музее, – сказала Арина Павловна Шумякова. – У меня жакет и туфли забрали полицейские и до сих пор еще не вернули. А вам ваши вещи вернули?

– Нет пока, сказали, что для экспертизы. Мы ведь в крови испачкались тогда, и вы тоже, Арина Павловна.

– Крови не надо бояться, кровь – чистая субстанция. Люди на войне, в боях кровь проливают.

Катя посмотрела на Шумякову.

– Мы с подругой не боимся, но знаете, как-то неприятно.

– Конечно, неприятно, я вот ночью спать не могу, – Арина Павловна поежилась. – Как увидели мы ее там на полу с разбитой-то головой… Меня моя приятельница Василиса все расспрашивает – что да как там было, ну на месте-то, когда мы труп нашли. А я и рассказать толком не умею. Все смешалось, такой страх.

– Мы сейчас видели вашу подругу, она что, раньше сегодня с работы ушла, еще до закрытия музея?

– Нет. А впрочем… она так иногда делает, я ее страхую. Вы только никому не говорите, особенно Виктории Феофилактовне, хорошо, девушки? – Арина Павловна забеспокоилась. – Она на двух работах. В музее и еще по месту жительства в приюте для животных. А ехать ей далеко домой-то, за город. Это вот мне хорошо, я тут близко, в центре живу. Василиса тоже раньше в Москве жила, но потом квартиру поменяла на Красногорск и теперь там. Вы только никому не говорите, что она потихоньку раньше уходит. А то неудобно получится.

– Мы не скажем, – заверила ее Катя. – Только знаете, с ней ведь сейчас мужчина был.