Девять воплощений кошки

– Нет ли у вас подозрений, кто мог совершить это убийство?

– Нет, у меня нет подозрений.

Николай Тригорский произнес это после крохотной паузы.

– Ну, что ж, спасибо вам.

– Всегда рад помочь правоохранительным органам. В Красногорске живу, там помогаю активно. Вот фонд наш правоохранительный дружину в городе народную возрождает, я принимаю активное участие в этом.

– Хорошо, я понял, спасибо вам за сотрудничество, Николай Григорьевич.

Тригорский-старший вышел – неторопливый, солидный, со своей персональной рацией.

Катя открыла дверь шкафа настежь.

– Я еще не закончил знакомиться со свидетелями, – сухо сказал ей Елистратов. Он о чем-то напряженно думал. – Сидите, коллега, считайте, что вы там на ответственном посту. Такой объем информации и так сразу. Вы должны быть мне благодарны.

Катя молча прикрыла дверь шкафа. На посту у дверной щели! Мерси, генерал! Боже, как там Анфиса? Она уже, наверное, в истерике бьется.

Прошло томительных пять минут. Кто же следующий на допрос? Видимо, в здании этого свидетеля искали, чтобы привести к генералу Елистратову.

Затем в комнату техников вошла менеджер Кристина.

– Неужели это правда и ее убили? – спросила резко, с ходу, точно она тут – главная и имеет право задавать вопросы. – Я хотела посмотреть, убедиться сама, но меня даже туда не пропустили!

– Простите, я тут в списке очевидцев запутался немножко, – самым мирным, самым спокойным тоном ответил Елистратов, предлагая даме стул. – Вы ведь Кристина Львовна Ольхова, менеджер по организации работы и проведению выставок?

– Да, это я.

– А в чем вы хотели убедиться лично? В том, что Дарья Юдина – старший эксперт при аудиторе Счетной палаты и глава государственной проверочной комиссии, посланной в ваш музей, действительно мертва?

– Я сначала подумала – это какой-то розыгрыш… шутка… нелепо как… Кому понадобилось убивать ее?

Катя из своего узилища наблюдала за Кристиной. Но та повернула свой стул к шкафу так, что оказалась боком, почти спиной, словно знала, что за ней тайком наблюдают.

– Юдина прибыла в ваш музей в составе проверочной комиссии, фактически она и возглавляла эту проверку. Вы с ней общались?

– Конечно, меня ей представили у директора музея, как и нашего куратора Викторию Феофилактовну. Я получила указания всячески содействовать членам комиссии и Юдиной.

– И вы содействовали?

– Естественно. Предоставили все наши финансовые документы, всю отчетность музея. Открыли полностью для нее отдел учета и комплектования, бухгалтерию. Юдина вместе с помощником побывали в нашем спецхранилище. Затем они изъяли документы для комплексной ревизии, и ее помощник и секретарь все это увезли на машине. А она осталась работать с документами, которые не подлежат выносу из здания без особого распоряжения руководства.

– С какими же это документами?

– У нас целый перечень, я не помню наизусть. В основном это касается нашего собрания, коллекций, фондов и новых поступлений из числа личных коллекций – вся сопутствующая документация.

– Где Юдина работала с этими документами?

– Мы ей выделили специальную комнату, то есть кабинет. У нас не так много свободных помещений. Это кабинет в научной секции, так называемый «запасник».

– Это тут внизу или наверху?

– Внизу.

– Далеко от места, где ее убили?

Катя в своем шкафу напряглась: ах ты Елистратов, каким тихим невинным голосом ты расставляешь опаснейшие ловушки для допрашиваемой.

– Простите, я не знаю точно, где она была убита.

Кристина благополучно миновала ловушку. Голос спокойный.

– В служебном коридоре у двери на служебную лестницу.

– У нас много служебных коридоров и три лестницы.

– Там, куда вас не пустили мои сотрудники, когда вы проявляли любопытство.

– Ах там, значит. Нет, это не любопытство. Я отвечаю за музей и за все, что в нем происходит. От кабинета, который мы ей выделили, это далековато. Хотя все находится в одном научном крыле музея.

– Почему Юдина задержалась так поздно?

– Я не знаю. Но они и вчера и позавчера допоздна тут сидели. Правда, не до ночи, но все равно задерживались. И приходила она в музей рано, к девяти. Это же проверка, у них сроки, а у нас тут такой массив документации. И все надо посмотреть, всюду нос сунуть.

– Вот именно, всюду сунуть нос, – кивнул Елистратов. – А нос этот самый любопытный кто-то и прищемил. Впервые такой случай на моей более чем солидной практике – зверское убийство в музее. Были в музеях кражи, хищения. Но убийство…

– А ее зверски убили, да? Как?

– Нанесли множественные удары по голове. Вы где находились в период с девяти до половины двенадцатого?

Ни у кого из нас… то есть их, других очевидцев, он не спрашивал, где мы находились в это время, – подумала Катя. – Ей единственной он задал этот вопрос.

– В разных местах. У нас репетиция ночи музеев, я с ног сбилась.

– Вниз в технические службы спускались?

– Да, конечно. И на первом этаже была. Второй этаж мы на ночь музеев закрываем для посетителей.

– Какие отношения у вас были с гражданкой Юдиной?