Девять унций смерти

— Справился бы, — наконец ответил он. — Конечно, если бы он и вправду был таков, а не придуривался…

Шарц хмыкнул. Посмотрел на командира ледгундских разведчиков.

— Кажется, я только что совершил самую удачную сделку в своей жизни, — заметил он. — А вы… вы сами-то хоть понимаете, как продешевили?

— Я не Господь Бог, надо мной свои господа есть, — хмуро ответил тот. — Им виднее…

— Ясно, — кивнул Шарц. — Что ж, юноша приносит клятву мне, как наставнику, и мы все расстаемся, радостно улыбаясь, верно?

— Верно, — кивнул ледгундец. — Давай, Эрик…

— Я, перед Богом и людьми… — начал мальчишка.

— Стоп! — резко скомандовал Шарц. — Клятву ученика ремесленника ты завтра же нарушишь с легкой душой. Давай-ка ту же самую, которую ты учителю давал.

— Но… это же… — растерялся мальчишка.

— Это же настоящее, взаправдашнее, — насмешливо подсказал Шарц. — Так мне ведь такое и надо.

— Это же для лазутчиков только! — воскликнул мальчишка.

— А мы с тобой кто? — фыркнул Шарц. — Или ты, может быть, счел меня пивоваром? Ну, так я тебе доложу, что пиво только в брюхе переваривать умею!

— Но… это же будет… — пробормотал мальчишка.

— Это будет как передача от одного учителя другому, — быстро сказал ледгундец. — Представь, как многому он может тебя обучить.

— Вот-вот, — кивнул Шарц.

— Но… разве я… разве меня станут готовить как лазутчика? — неверяще проговорил мальчишка.

— Например, я объясню тебе, что такое «алмазный кулак», — пообещал Шарц. — Немногие гномы знают, что это за удар и как он наносится, а среди людей и вовсе — никто.

— Но… а против кого… — мальчишка казался окончательно сбитым с толку.

— Ты казался понятливее, — с упреком посмотрел на него Шарц. — Против кого? Надо же! Я дам тебе знание. Я — лазутчик, лекарь, шут, рыцарь, чуть-чуть алхимик, самую малость — переводчик. Этому я и стану тебя учить. Разведке, врачеванию, шутовству, рыцарству, алхимии и переводу. Может, потом еще чего придумаю. Знание — это оружие, тут ты прав. А вот насчет против кого — это уж тебе решать, против кого ты его применишь. Ответ ясен?

— Ответ ясен, — мальчишка обернулся к своему учителю и долго смотрел на него.

Тот молча отвел взгляд.

— Давай, Эрик, не тяни… — тихо сказал он. — Ты же знаешь, так нужно. Иногда, чтобы соблюсти интересы своей страны, ее нужно предать. Иногда именно предательство является подвигом.

— Не могу не согласиться с этим, — вздохнул Шарц.

Тихо и медленно прозвучали слова ледгундской клятвы лазутчика.

— Будь она проклята, эта отрава… — буркнул командир ледгундских лазутчиков, подымаясь из-за стола и запихивая книгу за пазуху. — Прощайте! — высокомерно бросил он. — От души надеюсь никогда больше с вами не увидеться…

А потом одним быстрым движением перебросил Шарцу крошечный обрывок бумаги, повернулся и пошел к выходу. Его люди последовали за ним.

«Береги мальчишку. Не отпускай его в Ледгунд», — прочел Шарц мелкие, но четкие строки.

— Будете в Олбарии, приезжайте в гости, — в спину уходящему произнес Шарц.

Спина вздрогнула.

Хлопнула дверь. Ледгундцы вышли на улицу. Четверо олбарийских агентов прикрытия съели еще по одному сладкому марлецийскому пирожному.

Шарц подозвал трактирного слугу.

— Свечу! — приказал Шарц.

— Так… светло ж, господин! — с недоумением выпалил тот. — День белый!

— Ты это что? — возмутился Шарц, кидая на стол монету. — Не заметил, что уже давно ночь наступила?!

— Ой! И правда — ночь! — обрадовался тот, подхватывая монету. — Как же это я так проморгал! Бегу! Несу, господин!

Спалив на свече записку ледгундца, Шарц заказал побольше пирожных. Себе и ученику.

— А почему ты просто не переписал для них книгу заново? — спросил Шарц.

— Да, господин, — ответил тот.

— Не понял? — удивился Шарц. — Я спросил, почему ты просто не переписал эту чертову книгу? Ведь ты должен помнить ее почти дословно.

— Как скажете, господин, — ответил мальчишка.

— Тебе запретили говорить? Или ты сам не хочешь?

— Я готов повиноваться любому вашему слову, — ответил мальчишка.

— Понятно, — усмехнулся Шарц. — Скажи, а здешние пирожные тебе нравятся?

— Очень, наставник! — просиял мальчишка. — Можно еще одно?

— Да хоть десять! — рассмеялся Шарц. — Кстати, должен отметить, при веем моем уважении к здешним кондитерам главный повар в Олдвике делает то же самое куда лучше.

— Быть того не может! — восхитился мальчишка. — А разве лучше бывает?

— Очень скоро ты лично в этом убедишься, — посулил Шарц.

«Ох и будет мне с этим учеником!»

* * *

— Я нашел! — воскликнул совсем юный студент-алхимик, отрываясь от своих колб и пробирок. — Сэр Хьюго, смотрите, я нашел!!!

И столько искреннего восхищения было в этом истошном вопле, что Шарц мигом подскочил к нему.

— Смотрите, наставник, — торопливо бормотал тот, тыча в самый нос означенного наставника то пробирку с некоей субстанцией, то обрывок пергамента, испещренный вдоль и поперек корявыми записями.

— Сейчас, коллега. Минуточку, — отозвался Шарц. — Так… что у нас здесь… ого! Но ведь это выходит, что… да быть того не может!

— Может! — сияя, словно солнышко, возразил студент. — Еще как может… коллега!