Девять совсем незнакомых людей

– Я буду счастлива вернуть вам ваши деньги. – Она устремила взгляд на Тони, словно бабочку насадила на иглу. – Вы можете собрать ваши вещи и немедленно уехать. Позвольте предложить вам добраться до ближайшей деревни, где есть отличный паб, он называется «Львиное сердце». В их меню есть что-то под названием «Мега-гига-бургер», к которому прилагается неограниченное количество картошки фри и лимонада. Звучит великолепно, правда?

– Безусловно, – воинственно ответил Тони.

Но при этом он не попытался встать. Ах ты мой умничка, я тебе нужна. Ты знаешь, что я тебе нужна. Ты больше не хочешь быть тем, кто ты есть. Конечно не хочешь. Кто бы захотел?

Он ерзал под ее взглядом, словно стараясь стать невидимым, но она ему не позволяла.

– Насколько я понимаю, вы недовольны, что мы обыскали вашу сумку, но в условиях вашего договора с пансионатом четко оговорено наше право осматривать ваш багаж и конфисковывать контрабанду.

– Серьезно? Кто-нибудь это читал? – Тони оглядел присутствующих.

Наполеон поднял руку. Его жена Хизер устремила взгляд в потолок.

– Вероятно, это было напечатано мелким шрифтом, – сказал Тони; его лицо покрыл пятнистый румянец цвета подготовленного к жарке стейка.

– Рост бывает болезненным, – сказала ему Маша ласковым голосом. Он был ребенком. Большим рассерженным ребенком. – В том, что вам предстоит, не все покажется приятным и удобным. Но потерпите десять дней! Человек в среднем проживает около двадцати семи тысяч дней.

Вспышка Тони весьма кстати давала ей возможность сформировать их ожидания и определить будущее поведение. Она говорила, обращаясь будто бы к нему одному, но послание предназначалось всем им.

– Вы свободны уехать в любой момент, Тони. Вы не заключенный. И это лечебный пансионат, а не тюрьма. – (Несколько человек фыркнули.) – И вы не ребенок! Можете пить то, что хотите пить, есть то, что хотите есть. Но существует причина, которая привела вас сюда, и, если вы решите остаться, я прошу вас целиком и полностью согласиться с нашими условиями и довериться мне и другому персоналу «Транквиллум-хауса».

– Да, хорошо, это… Я говорю, наверное, не прочел толком мелкий текст. – Тони поскреб небритое лицо и потеребил брючины своих кошмарных джинсов. – Мне просто не понравилось, что мои сумки обыскивали.

В его голосе больше не слышалось агрессии. Теперь он казался смущенным. Его глаза смотрели из темницы его несчастного измученного тела, спасение от которого стало для него насущной необходимостью.

Она победила. Теперь он принадлежит ей. Он станет красавцем, когда она закончит. Они все станут красавцами и красавицами.

– У кого-нибудь есть еще претензии, прежде чем мы возобновим молчание?

Бен поднял руку. Маша заметила, что его жена скользнула по нему перепуганным взглядом и чуть отодвинулась.

– Мм… Да, у меня всего один вопрос. Скажите, машины стоят под крышей?

Она несколько секунд смотрела на него – достаточно долго, чтобы помочь ему осознать всю прискорбность сильной привязанности к вещам мирским.

Он смущенно заерзал.

– Они стоят под крышей, Бен. Пожалуйста, не беспокойтесь, они в полной безопасности.

– Понятно, но… мм… где они? Я все обошел и просто не вижу, где… – Он, не переставая говорить, снял бейсболку и энергично потер затылок.

На короткое мгновение перед мысленным взором Маши возник другой мальчик в бейсболке. Он шел к ней, такой незнакомый и в то же время близкий. Она почувствовала, как волна любви накатывает на нее, и скрестила руки, чтобы незаметно ущипнуть себя за бицепс, сильно ущипнуть, чтобы стало больно и видение пропало, осталось только то, что было здесь и сейчас. Важные задачи, стоящие перед ней.

– Бен, как я и сказала, все машины в абсолютной безопасности.

Бен открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его жена прошипела неразборчиво сквозь зубы, и он умолк.

– Если все согласны, я бы хотела вернуться к благородному молчанию и начать нашу медитацию с инструктором. Яо, прозвони, пожалуйста, в колокол, чтобы сообщить нашим отсутствующим гостям, что мы были бы признательны им, если бы они появились здесь.

Яо ударил в колокол колотушкой, сделав это, наверное, чуть сильнее, чем сделала бы Маша, и через несколько секунд в комнату с извиняющимися и виноватыми лицами вернулись Фрэнсис и Зои.

Маша прекрасно знала, что они разговаривали между собой. Может, между ними завязалась дружба, за которой потребуется наблюдение. Смысл молчания и состоял в том, чтобы предотвращать такие вещи. Она дружелюбно улыбнулась им, когда они уселись на свои коврики. Родители Зои вздохнули с облегчением.

– Сегодня вашим инструктором буду я, – сказала она. – Но медитация – это персональный опыт. Пожалуйста, прогоните ваши ожидания, настройтесь на возможности. Это называется сидячей медитацией с инструктором, но сидеть вам вовсе не обязательно! Прошу вас, найдите самое удобное и естественное для вас положение. Некоторые, вероятно, останутся в позиции со скрещенными ногами, некоторые предпочтут сесть на стул и поставить ноги на пол. Некоторые, возможно, захотят лечь. Тут нет никаких жестких обязательных правил.