Девять правил соблазнения

— Это всего лишь царапина, милорд. Со мной все в порядке.

Ралстон сдвинул брови, услышав ее слова, и энергично выругался. По его голосу Калли поняла, что он что-то заподозрил, и, конечно же, отметила тот грозный взгляд, которым он окинул своего недавнего противника. Теперь он стоял совсем рядом, возвышаясь над ней. Наклонившись, Гейбриел протянул руку. Калли поняла, что сейчас ее тайна будет раскрыта, и в ужасе отшатнулась, но было поздно. Одним ловким движением он сорвал маску с ее головы, и волосы Калли беспомощно рассыпались по плечам.

Увидев ее, он широко раскрыл глаза и зло бросил маску на пол. Голубые глаза потемнели от гнева и угрожающе сверкнули.

— Я... — неуверенно начала Калли.

— Ничего не говорите.

Он произнес это резко и настолько требовательно, что невозможно было не повиноваться. Ралстон опустился рядом с ней на колени и взял ее руку в свою. Зло сопя, он тем не менее осторожно осмотрел рану. Калли чувствовала, как его пальцы, слегка подрагивавшие от сдерживаемого гнева, легко ощупывают ее кожу. Он разорвал рукав ее куртки, и звук рвущейся ткани заставил ее сжаться, затем сунул руку в карман и достал идеально белый батистовый платок, которым сначала промокнул, а потом перевязал царапину. Калли смотрела на его руки, буквально загипнотизированная его ловкими и умелыми движениями. Когда маркиз туго затянул повязку, она резко втянула воздух сквозь крепко стиснутые зубы. Ралстон лишь поднял одну бровь, словно удивляясь, что она осмеливается жаловаться на причиняемую боль.

Воздух вокруг них сгустился. Калли не могла этого выносить.

— Почему на вас нет пластрона?

Вопрос прозвучал убийственно тихо. Она ждала чего угодно, но только не этого вопроса. Калли посмотрела ему в глаза, которые сейчас оказались так близко, и сказала:

— Милорд?

— Пластрон. Деталь фехтовального костюма, предназначенная для защиты руки, которой фехтовальщик держит оружие. Чтобы уберечься именно от подобных ран.

Он произнес это так, словно цитировал пособие по обучению фехтованию.

— Я знаю, что такое пластрон, — проворчала она в ответ.

— Да? Так почему же вы его не надели?

В его вопросе прозвучали эмоции, которые Калли затруднилась определить, но они ей явно не понравились.

— Я... я не думала, что он мне понадобится.

— Да что же это такое, черт побери! — Он взорвался. — Я ведь мог вас убить!

— Рана не опасная, задеты лишь мягкие ткани! — возразила Калли.

— Да что тебе, черт возьми, известно о таких ранах! А если бы я ударил сильнее?

— Вы вообще не должны были оказаться здесь! — Слова слетели с ее языка, прежде чем она успела остановиться.

Их взгляды столкнулись, голубые глаза против карих, и Ралстон покачал головой, словно не мог поверить своим ушам.

— Я? Это я не должен был здесь оказаться? — Его голос дрожал. — Насколько я помню, это спортивный клуб! Мужской спортивный клуб! В нем мужчины занимаются фехтованием! Насколько я помню, вы женщина! А женщины не сражаются на шпагах!

— Это так, — уклонилась она от ответа.

— Так что же, черт возьми, ты здесь делаешь? Где, черт побери, твои мозги?

Калли недовольно фыркнула, словно не она сидела сейчас на полу.

— Я бы предпочла, чтобы вы не выражались подобным образом.

— Ты бы предпочла? А я бы предпочел, чтобы ты держалась подальше от фехтовального клуба! И если уж на то пошло, то и от пабов, и от моей спальни! — Маркиз внезапно замолчал, ошарашенно глядя на девушку. — Бог мой! Ты что, действительно хочешь погубить себя?

Слезы набежали на глаза Калли, превратив их в темно-коричневые озерца.

— Нет, — прошептала она надломленным голосом и тут же отвела взгляд, потому что внезапно ее охватило отчаянное желание оказаться где угодно, но только не рядом с ним.

Увидев ее слезы, Ралстон выругался себе под нос. Он вовсе не собирался до такой степени расстраивать девушку. Он хотел просто попугать ее, так чтобы она оставила все свои глупости, но слезы — это уже слишком. Ралстон чуть смягчил тон:

— Тогда к чему все это? — Она ничего не ответила, и Гейбриел чуть возвысил голос: — Калли!

Девушка посмотрела на него, покачала головой и, глубоко вздохнув, прошептала:

— Вы этого не поймете.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга, потом Ралстон тоже сел на пол и положил ее поврежденную руку себе на колено.

— И все же попытайся объяснить, — достаточно жестко предложил он.

— Понимаете, это здорово... — начала Калли сбивчиво и будто оправдываясь. — Все дело в том, что даже в этот момент, когда моя репутация под угрозой, а вы так разгневаны, мне страшно, и рана немного саднит, хоть вы так хорошо ее перевязали... Так вот, несмотря на все это, сегодня один из самых замечательных дней в моей жизни.

Увидев замешательство в его взгляде, она попыталась объяснить:

— Сегодня я чувствую себя живой.

— Живой?

— Да. Двадцать восемь лет я делала то, чего ждали от меня окружающие... была такой, какой меня хотели видеть.

— А это просто ужасно — соответствовать тому образу, который составили в свете. — Она помолчала и добавила: — Вы правы, я действительно трусиха.

Взгляд Ралстона смягчился после такого искреннего признания.