Девять кругов мкАДА

Петроверигский переулок был близнецом Девятой линии. Очень недурной копией, а потому отыскать его оказалось совсем несложно. Как и привыкнуть к Поверхности вообще. Все московские улицы, перекрестки и парки повторяли карту своей подземной, изначальной и правильной версии – Кри́пту. Его родную Кри́пту.

Филипп шел по Девятой линии и впервые за долгое время мог дышать полной грудью. А там, почти в километре над ним, на Поверхности, шаг в шаг с Филиппом следовала по Петроверигскому переулку Варвара. Он чувствовал ее, ощущал самой кожей.

Теперь они были неотделимы друг от друга так же, как неделимы были два их города: Кри́пта и Москва.

Москва и Кри́пта.

Варвара была там, наверху. Лавировала между лужами, проходила здания одно за другим, уже к ним слишком привыкнув, уже их не замечая. И, конечно, не зная, что каждая постройка, каждый памятник и фонарный столб уходили корнями глубоко под землю. Для Варвары – для всех на Поверхности – это всегда были просто дома. Просто рестораны, театры, историческое наследие… Только вот их фундамент не был фундаментом. Никогда.

Долго пребывать на Поверхности Филипп не мог – как и все дети подземного города. Атрибуты верхнего мира… его механизмы, технологии, сами идеи с волшбой не уживались. Они отравляли Филиппа, облучали его. А он облучал их в ответ. Заставлял Поверхность сбоить, а ее механизмы – ломаться, просто находясь рядом.

Москва и Кри́пта душили друг друга.

Филипп был вынужден уходить, уползать под землю, когда находиться на Поверхности становилось слишком невыносимо. Потомок тех, кто был отвергнут этим городом, проклят им.

Но он мог ощущать свою «иноземку», «чужачку». Подпитывать ее силами, вдохновением, удачей. А взамен…

Кри́пта и Москва питались друг другом.

Варвара шла по Петроверигскому переулку. И Варвара смеялась. Филипп не мог этого ни слышать, ни видеть, но он знал. Чувствовал. Она была так счастлива… она испытывала небывалое воодушевление, почти эйфорию – сама, конечно, не понимая почему. Но Филипп понимал. Это был его смех – не ее. Не ее счастье – его. Он был здесь, внизу. Шагал в ногу с Варварой, задрав голову к куполу своего подземного города. И одаривал девчонку чистым наслаждением… топил в собственных эмоциях.

«Потому что мы связаны, едины».

Его окружали каменные многоэтажные дома. Огромные здания, казавшиеся почти бесконечными. Все темно-серые, все близнецы друг другу. Они так отличались от той хаотичной пестроты, какой становились, оказываясь на Поверхности.

Гигантские сооружения Кри́пты – в пятьсот, восемьсот метров высотой. В детстве Филипп думал, они не заканчиваются никогда. Так и тянутся в темноту, в вечность. Но они, конечно, заканчивались. Все эти исполинские постройки пробивали купол Кри́пты, таранили полукилометровый пласт земли над ним и прорастали на московских улицах. Венчались жилыми домами, театрами, ресторанами… Маленькие разноцветные грибы – какими славными и безобидными они казались по сравнению с телом собственной грибницы. Огромной, спрятанной глубоко под землей.

Варвара хохотала, и хохот ее звенел и переливался прямо у него в голове. Филипп прикрыл глаза на мгновение, представляя ее разгоряченное весельем лицо. Теплую розовость щек и влагу в уголках глаз. Идеальное, совершенное зрелище.

Он открыл глаза, встречаясь с пустым полумраком Девятой линии, зажатой в тисках молчаливых многоэтажек.

Одинаковые монструозные здания Кри́пты… Филипп вырос среди их мрачных силуэтов. В них работали, жили, учились. Они, в общем-то, служили тем же целям, что и на Поверхности. И еще одной, самой важной. Они удерживали купол подземного города. Они – и длиннющие, толстые колонны с километр высотой, что проклевывались на Поверхность памятниками, статуями, монументами: Юрий Долгорукий, Минин и Пожарский, Петр Первый…

Ни Варвара, ни большинство обитателей верхнего мира об этом, конечно, не знали.

Здесь по фасадам зданий змеились выдолбленные прямо в них лестницы. Никаких перил, только открытые площадки перед дверями. И сотни каменных ступеней, убегающих далеко ввысь – в свод купола. Здесь между высотных построек сновали крылатые повозки. Здесь дома оплетал дикий толстый плющ, по стенам вверх и вниз носились стрекочущие подъемники на чугунных шестернях. Здесь творили зельевары и артефакторы, а дети носили маски – деревянные, картонные, фарфоровые. Здесь была целая жизнь. Тайная община, братство.

Но Варвара и жители Поверхности не имели об этом понятия.

А Кри́пта давала Москве фундамент. Была ее мицелием. И они ширились, разрастались… Вместе. Из года в год – под землей и над ней, – охватывая и пожирая все новые и новые территории.

Варвара прошла Старосадский переулок, а Филипп – Десятую линию. Она свернула на Покровку, а он – на Одиннадцатую.

Все было идентичным. Все было парным, дуальным. Москва и ее доппельгангер. Все было так схоже…

Кроме метро. Кроме подземных парковок и переходов.

Филипп ненавидел метро.