Девять кругов любви

В результате мой парень поставил меня перед выбором: или я сейчас же ухожу и больше не возвращаюсь, забываю о нем, или занимаюсь сегодня сексом с ним и его другом одновременно. К тому времени я уже привыкла к Сереже, даже была влюблена в него, и вот так резко и навсегда расстаться с ним не могла. Мне даже представить, что он больше никогда не улыбнется мне и не посмотрит, слегка прищурившись, не обнимет за талию, по-хозяйски притянув к себе, не поцелует демонстративно, на глазах у всех, было невыносимо больно. Так что выбора у меня, в сущности, не было. Пришлось соглашаться на его условия.

Ребята сдвинули стол в сторону, разобрали диван, стянули с себя одежду и поторопили меня. Я быстренько разделась и села на диван между ними. Поверхность старого дивана, даже не покрытого простыней, была грубой, и я поморщилась. Молодые люди встали передо мной: один слева, другой справа – и их члены оказались на уровне моего лица. Я стала облизывать и сосать их по очереди. Минет я научилась делать еще в подростковом возрасте, и мне это даже нравилось, возбуждало. Подняла я стволы своих партнеров довольно быстро.

Сэм сел в кресло, и я перешла к нему, встав перед ним на колени и продолжив ласкать его половой орган ртом. Облизав яички, я провела языком вдоль члена, добравшись до головки, несколько раз обвела ее контуры языком, затем стала сосать, продолжая делать языком круговые движения и постепенно заглатывая головку все глубже и глубже. Я вошла во вкус, но меня отвлек Сережа, подойдя сзади и заставив поменять позу, впустив его член в себя. Некоторое время он трахал меня сзади, в то время как я продолжала ласкать языком и губами член его приятеля. Фрикции отвлекали от минета, поэтому я время от времени выпускала член изо рта и сосала его уже менее старательно и интенсивно. Ствол не упал, и когда Сережа лег на диван, а я села на его половой орган, начав привычную скачку, Сэм наклонил меня вперед и вошел в свободное отверстие. Анус обожгло болью, и я вскрикнула, выругавшись. Но Сережа притянул мою голову к себе и впился в мои губы жадным поцелуем. Оторвавшись, он шепнул мне: «Потерпи, детка, сейчас тебе станет очень хорошо». Ощущения были такие, будто мною изнутри пытается завладеть нечто чуждое, инопланетное, и мне хотелось полностью отдаться во власть этому чудовищу. Боль стала менее ощутимой – я расслабилась, заставив себя полностью подчиниться двоим мужчинам, вспарывающим своими стволами мое нутро. И мне вспомнились ночные свидания с Голохватовым. Возможно, будь он жив, сейчас я уже ненавидела бы его за то, что совратил меня в раннем возрасте, за его измену с другой девчонкой, отец которой расправился с ним… Но его не было, и он остался в моей памяти опытным любовником, терпеливо знакомящим меня с искусством любви. От осознания того, что больше никогда не увижу его, я застонала, и по моим щекам потекли слезы. Скорбь об утраченном ребята приняли за оргазм и кончили в меня почти одновременно.

– Вот видишь, я ж говорил, что классно будет, – сказал Сережа.

Парни вышли из меня, и я ушла в ванную.

Домой я ночевать на этот раз не пришла: всю ночь я удовлетворяла именинника и его друга. Когда рано утром появилась в дверях своей квартиры, поняла, что родители не спали, всю ночь ожидая меня. Мне стало стыдно, что я не предупредила их, но совесть грызла меня недолго.

– Шалава! – обругал меня отец, как только за мной закрылась дверь. Потом на меня накинулась мама, визжа, что я ее позорю, и что Вера так никогда не поступила бы.

Сначала я раздевалась молча, но потом не выдержала. Какое право они могут приказывать мне быть паинькой, когда сами не ангелы?

Вместо оправданий я начала атаковать. Маме я выказала, что она всю жизнь меня унижает, ставя мне в пример чужих детей, которые на самом деле ничуть не лучше, просто родители относятся к ним не так, как к дерьму. Папе же я припомнила его любовные похождения, о которых слышала, когда мама устраивала ему скандалы, узнав об очередной пассии.

Отец побагровел, схватил висящий на стуле ремень и начал хлестать меня им, стараясь попасть по попе. Я пыталась увернуться, но в узком коридоре это было непросто, и хлесткие удары посыпались на меня со всех сторон. Они обжигали меня через одежду, попадали по обнаженным рукам и ногам, прикрытым лишь тонкими колготками. Попыталась спрятаться в своей комнате, но дверь ее закрывалась лишь снаружи, поэтому не стала для разъяренного родителя препятствием.

– Мало я тебя в детстве учил, – цедил он сквозь зубы, стараясь ударить побольнее.

Я рванулась к балконной двери. Пока открывала ее, рыдая, на меня сзади продолжали сыпаться шлепки. Наконец, я вылетела на балкон и пригрозила спрыгнуть с него, если меня не оставят в покое. Не знаю, остановило бы это отца, но тут вмешалась мать и спасла меня.

Он послушался ее и, ворча и грубо ругаясь, ушел на кухню. Я закрыла балкон, вернулась в комнату, села за стол и разрыдалась.

Жить с родителями я больше не хотела, но денег, чтобы снять квартиру, у меня не было. Подумала, что придется напрашиваться к Сереже.