Девять королев

Если не мешала погода, она отчаливала каждый третий день, увозя умерших. Тела доставляли близкие или служители Дома Странников.

Нынешнее утро было морозным и тихим. Рябь отливала сапфиром и изумрудами. Отлив легко отворил ворота. Над уходящим судном кружились чайки, у бортов мелькали головы тюленей.

Мертвые лежали на носилках. К ногам каждого тела заранее привязали тяжелый камень. Команда молча исполняла свою работу. Самым громким звуком, раздававшимся на борту, был тихий звон гонга, отмеривавшего ритм гребли. Провожавшие в темных одеждах безмолвно стояли у бортов или сидели на скамьях. Трубач и барабанщик привычно держались в стороне.

Сегодня на борт взошла не одна галликена, а все Девятеро, вместе с королем пришедшие проводить свою Сестру. Они теснились у кормы, касаясь друг друга плечом или локтем, но взгляды женщин были устремлены вдаль.

Плавание предстояло недолгое. Отмели простирались недалеко от берега, и капитан, убедившись, что судно вышло на глубину, подал знак. Трубач протрубил протяжный сигнал, замер звон гонга, и гребцы опустили весла.

Капитан обратился с ритуальной просьбой к жрице. Сегодня был черед Квинипилис исполнять печальный обряд, и старая королева в высоком белом головном уборе вышла вперед, воздела руки.

– Боги неведомые, боги жизни и смерти, море, питающее Ис, примите тех, кого мы любили…

Капитан подал ей табличку с именами. Имена, как и тела, были расположены по времени смерти. Квинипилис начала зачитывать их. При каждом имени матросы поднимали очередные носилки, и тело соскальзывало в море за бортом. «Прощай», – повторяла галликена раз за разом.

– …Без имени…

Иннилис вздрогнула, потянулась к Грациллонию, стоявшему рядом. Он сжал ее ладонь.

– Прощай.

Слабый всплеск за бортом.

– Дахилис…

Кто-то стиснул и другую его руку. Грациллоний оглянулся-Бодилис. Тело скользнуло за борт.

– Прощай.

Носилки поставили на место. Снова прокричала труба, глухо ударил барабан. Тишина. Только плеск волн да крики чаек.

– Разворот! – скомандовал капитан. Весла легли на воду, снова зазвучал гонг. Судно повернуло к земле.

В закатном солнце волны горели расплавленным металлом. Золотые блики отражались на стене, играли на башнях. Тени в расщелинах утесов превратили скалы в таинственные мрачные скульптуры, и город лежал между ними словно обрывок цветного сна.

Баржа проскользнула в сужавшуюся щель ворот, прошла в синюю тень гавани. Высоко в небе кружил альбатрос. Солнце освещало снизу его белые крылья. Шум моря и города затихал, словно дыхание засыпающей женщины.

Сошедших на берег встретили на причале мужчины в жреческих одеяниях. Среди них был и Сорен Картаги, Оратор Тараниса, и Ханнон Балтизи, Капитан Лера. Грациллоний смотрел на них в недоумении.

Сорен отдал салют.

– Мой король. До сих пор я не имел случая выразить свою печаль.

По древнему закону ни он, ни Ханнон не допускались на баржу до своего последнего путешествия.

– Да, – сказал седой шкипер. – Она была дорога всем, но твоя потеря – тяжелее других.

Сорен перевел взгляд на Ланарвилис, затем снова на Грациллония и больше не отводил глаз.

– У тебя останутся воспоминания, король, – сказал он. – Они жгут душу, но порой помогают согреть ладони в холодную ночь, – голос у него сорвался. – Довольно. Я… Мы хотели сказать: мы считаем, что боги получили свое и примирились с Исом. И в какой-то мере это твоя заслуга, повелитель. Ты хороший король. Я не стану больше мешать тебе.

Ланарвилис понимающе улыбнулась. Сорен предостерегающе поднял палец.

– Помни, повелитель, – добавил он. – Ты можешь ошибаться и впредь, и мы встанем у тебя на пути, если увидим, что он ведет к беде. Но мы всегда будем верны тебе. Рассчитывай на нашу поддержку.

Грациллоний помолчал, собираясь с мыслями.

– Благодарю вас, – сказал он. – Вы не представляете, как я вам благодарен. Мы пойдем вперед вместе.

Он вдруг осознал, что говорит искренне. Впереди был труд, сражения, мечты. Жизнь Дахилис продолжалась в маленькой Дахут. Ему предстоит позаботиться о ее будущем.

Следующее Бдение в лесу приходилось на Рождество Митры.

Глава двадцать седьмая

Маэлох проснулся. Ночь. Темно, только мерцают угли в очаге. Единственная комната маленькой хижины полна запахов: дым, соль, рыба, сало, человеческие тела, море. Зябко. Снова стук в дверь: раз, другой, третий…

Он сел. Рядом шевельнулась жена, зашуршал соломенный тюфяк. Кто-то из ребятишек всхлипнул во сне.

Тук-тук. Тук.

– Иду, – отозвался он.

– Призыв? – шепнула Бета.

– Ясное дело, – прошептал он ей в ухо. – Остров-то наконец освятили, как я слышал. Долгонько им пришлось ждать. Полный корабль наберется.

Соответствующая случаю одежда всегда была сложена так, чтобы легко одеться в темноте. В такое время лучше не зажигать огня. Медлить не стоит, но и видеть слишком ясно не хочется.

– Чье сегодня Бдение? – бормотал он под нос. – Королевы Бодилис вроде. Молись хорошенько, королева Бодилис.