Девять хвостов Кицунэ. Рассказы о лисах-оборотнях

Девушка в ответ положила ему руки на плечи, и они стали танцевать. Довольно сильный, но приятный цветочный запах духов Ксении делал девушку еще более притягательной, но вместе с тем словно отгораживал её стеной от окружающего мира.

– Почему ты в политех поступила? – Кирилл старался говорить Ксении на ухо, чтобы она могла услышать: музыка была очень громкой.

– У меня родители инженеры, ― ответила Ксения, ― и потом куда ещё?

– В пед.

– Знаешь, когда в семье все разговоры о производстве.

– У меня в семье тоже, – кивнул головой Кирилл, ― в юности я думал, что самый важный человек на земле это зам. начальника цеха, и мечтал им стать, а уж начальника цеха я вообще считал богом.

– А ты в институтскую столовую ходишь? – спросила Ксения.

– Редко. Я дома обедаю.

– Вот почему я тебя раньше не видела.

– А ты ходишь?

– Там пирожки вкусные.

– Теперь и я буду ходить.

– У вас, наверно, в группе все мальчики? – улыбнулась Ксения.

– Нет, пять девочек есть.

– А у нас на факультете одни девочки: девичья специальность.

– А ты институтский сайт смотришь? – спросил Кирилл.

– Нет, а что там?

– Моё стихотворение опубликовали в разделе творчество студентов.

– Правда? Так ты поэт?

Кирилл помедлил немного и сказал:

– Да.

Он почему-то всегда стеснялся, когда ему приходилось признаваться, что он поэт, вдруг подумают, что он самозванец: ведь стихи пишут многие, но не все они поэты.

– Пойдём на берег Оки гулять, ― предложил Кирилл, ― а то здесь душно.

– Пойдём, ― согласилась Ксения.

Ковш Месяца лил свет на округу, сугробы отливали серебром. Ветки деревьев, покрытые снегом, были похожи на белые кораллы. Три искривлённые ёлочки как будто тронулись в путь и уже наклонились, чтобы сделать первый шаг. С другого берега Оки шла цепочка мелких следов, наверное, лисьих.

– Как хорошо! – Кирилл вдохнул полной грудью морозный воздух.

– Ты давно пишешь стихи? – спросила Ксения.

– Лет с 14, а до этого удивлялся, что люди в стихах находят. Но вдруг как будто проснулся и понял, как это здорово у Лермонтова:

«На воздушном океане
без руля и без ветрил
тихо плавают в тумане
хоры стройные светил», или у Ломоносова:
«открылась бездна: звезд полна,
звездам числа нет, бездне дна».
Особенно Маяковский меня поразил:
«Я знаю, каждый за женщину платит,
Ничего, что пока,
Тебя вместо шика Парижских платьев
Одену в дым табака»

― А прочти что-нибудь своё, ― попросила Ксения.

– Хорошо, ― согласился Кирилл и прочитал:

Где-то далеко-далеко дом,
Занесённый снегом стоит.
Желтый свет в окошках горит,
Освещая снега кругом.
В нем родились и выросли мы,
Но ушли из него по делам,
Но туда для последней Зимы
Надо будет вернуться нам.

― Прикольно! – сказала Ксения.

Кириллу польстила похвала девушки. Радостный, он подхватил Ксению на руки и закружил её, пока не упал вместе с ней в снег. Девушка, смеясь, пыталась выбраться из сугроба, но Кирилл склонился над ней и стал лихорадочно целовать, шепча в короткие перерывы:

– Стихи писать очень-очень трудно, но это единственное, чем имеет смысл заниматься… я не представляю себе жизни без стихов… стихи – это лучшее, что придумали люди.

Утром был лыжный поход. Голоса студентов наполняли лес. Ветки елей свисали над самой лыжнёй, приходилось нагибаться, чтобы не задеть их головой. Особо заснеженные деревья казались белыми кикиморами. Кирилл шёл на лыжах впереди Ксении.

– Хочешь, я тебе ещё одно своё стихотворение прочитаю, ― Кирилл остановился и обернулся к Ксении.

– Хочу.

– Бесы кружатся в метели,

Лес волшебный: сосны – ели.

Главный бес на поросёнке.

Лес волшебный: ели – сосны.

В нем, когда пурга стихает,

Слышен отзвук дальней тройки.

Это ведьму черт катает,

Выпив дьявольской настойки.

Вдруг закружат небылицы,

Удержаться и молчать.

А поманят – затаиться,

Позовут – не отвечать!

― Прикольно! – Ксения приложила рукавицу к губам, ― только не будем шуметь.

Лыжня вывела их к большой горке, с которой катались студенты. Кирилл скатился с горки первым, показывая пример Ксении. Он лихо развернулся на лыжах и смотрел вверх влюблёнными глазами, ожидая, когда съедет Ксения, но девушка не съезжала: к ней подъехал какой-то курчавый парень в синем спортивном костюме, и они разговаривали.

Кирилл почувствовал ревность, он не знал, что делать: ждать в мучительной неизвестности или торопливо взбираться в гору, со стороны это выглядело бы наверно смешно. Он нагнулся, схватил горстью снег и приложил его к одной пылающей щеке, потом к другой.

Впрочем, неприятный для Кирилла момент длился не долго: Ксения оттолкнулась палками и покатилась вниз. Парень остался на горе.

– Кто это? – спросил Кирилл, когда Ксения присоединилась к нему.