Девять драконов

Она попросила счет и поехала домой.

Осталась последняя вещь, которую она могла сделать и которой страшилась. Ее компьютер, соединенный с «Макфаркар-хаусом», принимал помимо множества биржевых сводок и новости агентства «Рейтер». Было очень просто запросить автоматическую базу новостей за последние двенадцать часов. Она набрала «Дункан Макинтош». Текст выскочил на экран.

Гонконг (1701, 1/1/97)

Гонконгская яхта «Мандалай» затонула во время кораблекрушения в Южно-Китайском море юго-восточнее Гонконга. Дункан Макинтош, тайпан торговой компании Макинтошей-Фаркаров, утонул. О его смерти сообщила Виктория Макинтош, его дочь, подобранная рыбачьей джонкой из КНР. Виктория доставлена в тяжелом состоянии на вертолете в Гонконг и помещена в больницу Матильды.

Вивиан Ло выключила монитор. Она задернула щель в портьерах, сквозь которую бил красный свет неоновой рекламы на крыше, заперла на два замка свою охраняемую богами входную дверь и закрыла разрисованную дверь в свою жилую комнату. Она чувствовала себя такой же беспомощной, как в детстве, когда хотела, чтобы ее мать осталась дома с ее отцом. Что бы она ни сделала, ничто не изменит эту минуту.

Книга четвертая ДОЧЬ ДРАКОНА Февраль — май 1997 года

Глава 18

До того как Фиона вышла замуж за Хьюго, который служил в Северной Ирландии и стала женой капитана британской армии, она изучала психологию в Лондоне. Любовь отодвинула на задний план ее мечты стать врачом — к великому облегчению ее семьи. Они были сельскими жителями, из мелкопоместного дворянства. И хотя брак с юношей из богатого клана гонконгских торговцев был едва ли единственным брачным вариантом родителей для их любимой, но странной дочери, обаятельный Хьюго — воспитанник Гордонстауна и отличный шотландский капитан — уверенно побил и реальных конкурентов, и тех Бог знает кого, с которыми их дочь может связаться в больнице в Лондоне.

Когда они приехали в свой Гонконг, чтобы жить там, как современные колонисты, она содержала свое хозяйство в образцовом порядке. Будучи «Тай-Тай в перспективе» (ее собственное шутливое разъяснение своего статуса для старых друзей), она была женой, «общественной деятельницей» и матерью, и ей было некогда вспоминать о своем образовании. Какое-то время она выписывала журналы по своей профессии, пока они не стали скапливаться нераспечатанными в стопки, но она до сих пор надеялась, что сможет заняться практикой, когда Мелисса и Миллисент уедут в школу. Она помнила азы и ревностно верила в исцеляющую силу высвобождения и выговаривания. И поэтому ей было понятно то, что беспокоило главного психиатра больницы Матильды.

Престарелый китаец с пучком профессорской бородки прятал раздражение за очками с толстыми стеклами и прохладной улыбкой. Фиона ему симпатизировала. Ему казалось легче открыть устрицу ногтями, чем сорвать маску с лица Виктории Макинтош. Она была такой же закрытой книгой, как сам мертвый тайпан.

Девочки подбежали к ее кровати, прежде чем Фиона успела их остановить.

— Кун хай фэт чой! Тетя Викки!

— С Новым годом и тебя, Мелисса. Кун хай фэт чой, Миллисент.

На заставленном компьютером, телефоном и факсом ночном столике она нашла пару красных конвертов с деньгами на счастье — и дала их девочкам.

— Желаю вам процветания, племянницы Номер Один и Номер Два. Два Новых года! Знаете ли, как вам повезло? В Англии вас заставят поститься.

Фиона обменялась с психиатром понимающими взглядами.

Спустя месяц после смерти отца и две недели после того, как последствия трещины в черепе и сотрясения стали затухать, Викки вела себя так, словно «Мандалай» затонула десять лет назад.

Фиона была убеждена, что все это внешнее, и говорила врачу, что она думает, что Викки напугана, хотя они не могли понять чем. У Фионы была еще одна теория, которую она выложила Альфреду Цину, когда он в последний раз приходил: когда ее отец умер, девушка, которая всю жизнь так отчаянно боролась за его любовь, оказалась совсем одинокой на опустевшей арене.

Альфред засмеялся.

— Да нет же, Фиона. Она просто думает.

— Думает о чем?

— Каким будет ее следующий шаг.

— Но она не такая бесчувственная.

— Конечно, она ранима, — согласился Альфред. — Но у нее что-то на уме. Что — мы никогда не узнаем. Она держит это в себе. Как тайпан.

— Извините, что помешали, доктор, — сказала Фиона. — Я не знала, что вы все еще здесь.

— Он просто выходил, — пояснила Мелисса. — В холле был секретарь — он ждал писем.

— В самом деле, у нас осталось еще минут пять, Виктория. Мы поздно пришли. У вас был срочный важный звонок с Кай Тэ.

— Не напоминайте мне о нем.

— Мы будем за дверью. Мелисса, Миллисент, пошли.