Девять драконов

Она была очень хорошенькой девушкой, понял он наконец. Ее глаза необычно черные и, казалось, искрились умом. Лакомый кусочек, подошедший к нему и представивший себя без извинений за то, что это сделано без спроса. Совсем так же, как он познакомился с отцом Салли. Спасаясь от революции 1949 года на полутонущем яле, он уже в восемнадцать лет знал достаточно, как обставить свое появление в яхт-клубе Гонконга. Он заметил Фаркара на причале для сампанов, безошибочно определив его как тайпана, поболтал с ним, получил приглашение в клуб чего-нибудь выпить, потом домой — в его особняк Пик-хаус — на обед. Наверное, он неплохо болтал, потому что был таким же без гроша в кармане аутсайдером, как и эта студенточка с кучей перевязанного бечевкой багажа.

— А где же вы собираетесь набираться практического опыта?

— Китай, — сказала она, завершая одним словом портрет, который уже сложился в голове Дункана Макинтоша, — яркая, амбициозная и ненасытная. — Я буду работать в Китае.

— Папа!

Из дверей вышла Виктория и побежала к нему, толкая впереди тележку, набитую багажом и свертками с подарками, которые всегда в изобилии привозила домой. Рюкзачок через плечо, волосы убраны в хвост, и в своих голубых джинсах она выглядела лет на шестнадцать. Она крепко обняла его.

— Давай купим отель в Нью-Йорке.

— Виктория, это Вив…

Но китаянка уже исчезла.

— Папа, из-за этой так называемой Совместной декларации нам нужно начать вывозить капиталы из Гонконга. Нью-йоркский гостиничный рынок почти готов принять нас. Я уже присмотрела несколько старых отелей, которые мы можем превратить в отели-люкс.

— Это все твои вещи?

— Послушай меня…

— В машине. Твоя мама устраивает званый обед. Мы пригласили твоего друга Джеффа Грэя.

— Зачем?

— Его отец отходит от дел. Теперь Джефф будет управлять «Партридж энд Грэй».

— Джэфф идиот.

— Вот почему им нужна помощь Макфаркаров. Это самая крупная сеть универмагов в Азии.

— И хуже всех управляемых. Так как насчет моей идеи с отелем, папа? Я покончила с колледжем. Я хочу работать в Нью-Йорке.

— Думаю, что ты могла бы управлять нашей верфью.

— Ты хочешь, чтобы я строила джонка?

— Если тебе это еще удастся, ваше высочество.

Это были дни, когда он еще мог контролировать ее несколькими точно подобранными словами.

— Конечно, я смогу, — выпалила она, на какое-то время забыв об отелях и не зная о том, какую роль — он ожидает — она сыграет в его плане аннексии «Партридж энд Грэй» при помощи замужества.

Викки чувствовала, что «Мандалай» погружается.

— Папа! — прошептала она в тишине. — Вивиан твое первое приключение?

Яхта качалась на волнах, вызывая этим новые приступы боли в раздавленной груди Дункана. Он боролся с собой, пытаясь прийти в себя, а когда это ему немного удалось, Викки увидела новый, задумчивый свет в его глазах и подумала, что, возможно, он скажет ей правду.

— Было еще одно, до того, — прошептал он. — Очень давно. До того, как ты родилась.

Викки была немного удивлена. Она думала, что если Вивиан была не первым приключением, тогда у него их должно было быть много. Улыбка мелькнула на ее губах.

— Два за сорок лет? Это делает их серьезными.

— Да. Оба, — согласился он.

— А какой она была?

Отец улыбнулся. На какую-то секунду и острая боль, и его попытки справиться с ней исчезли с его лица, и в этот момент он казался очень молодым юношей.

— Обычная английская девушка. С которой было легче держаться на уровне, чем с твоей матерью. Мы были похожи.

— Что произошло?

Он глубоко и осторожно вздохнул; попытка справиться с болью стерла улыбку с его лица.

— Мне нужно было выбирать между ею и твоей мамой и Хьюго… Никто не любил так, как мы…

— Задолго до того, как я родилась?

— Ты была чем-то вроде ремонтных работ, ваше высочество. Твоя мама и я должны были скрепить печатью наши возобновленные «обеты».

— Мама знала? — спросила она, оцепенев от своего открытия, убитая тем, что в новом свете предстало главное сражение ее жизни. Она теперь наконец поняла «ваше высочество, Виктория». Да он ненавидел ее. Ненавидел то, что она символизировала. Он стал злопамятным и винил ее в том, что он отказался от своей любви.

— В то время я так не думал.

— Но все же?

— Господи… я попробую понять, — сказал он, — глядя назад. Разница в том, как мы обычно пили до того и как она стала пить после. Может, она знала… Может быть… Мы были в одинаковом положении — я и моя прекрасная госпожа… оба зажаты своими жизнями. Я был нетерпелив, как ты, мне, как бы это сказать, расставлял ловушки старик Фаркар. У нее было свое. Секс был грандиозным выходом. Она была такая прелестная… И ей так не хватало кого-то. Как Джеффу, Викки. Как твоему мужу. Как твоей матери. Посмотри, Викки, сколько птиц с перебитыми крыльями. Они повсюду.

— А Вивиан тоже с перебитым крылом?

Драконья Улыбка изгнала боль с его лица…

— Нет, насколько я мог заметить. Она птица высокого полета. Позаботься о ней, дорогая.

— Извини, папа. Но мне достаточно заботы о маме.

— Я имел в виду не в этом смысле, — прошептал он, закрывая глаза.

— Что ты имеешь в виду? Это предостережение?