Девять драконов

Оставался только тоннель, и Викки стала прокладывать себе путь к нему. Входом в него была серая дверь сбоку кинотеатра возле отеля «Эксельсиор». Неоновая афиша, зазывавшая на последний триллер Рэймонда Чжоу с привидениями и мордобоем, была видна издалека. Потребовалось пять изнурительных минут, чтобы пройти полпути, и к этому времени толпа еще сгустилась и настроение ее стало меняться. Лица людей, в большинстве своем любопытные пять минут назад, казалось, покраснели в свете пламени; глаза горели, губы плотно сжаты над стиснутыми зубами, и угрожающие стоны стали вырываться из тысяч глоток. Сосредоточенная до этого момента только на мысли, как добраться до матери, Викки неожиданно осознала, что она была белокожей и полуобнаженной в красном вечернем платье. Кто-то цапнул бриллиантовую заколку в ее волосах. В ярости она выхватила ее и спрятала в свою вечернюю сумочку.

Неожиданно с оглушительным «бу-ум» взорвался автомобильный бензобак, и горящие обломки с шипением стали падать в залив. Все шарахнулись и бросились под защиту зданий. Викки пулей одолела сто футов, прежде чем они хлынули назад. Она по-прежнему была слишком далеко, чтобы различить «Вихрь» в скопище яхт и джонок, не говоря уже о матери среди далеких фигур, борющихся с огнем на своих лодках. Взрыв второй машины опять отбросил толпу назад, и Викки удалось пробежать оставшийся путь.

Полиция в боевой экипировке охраняла вход в тоннель.

Выбравшись из толпы, она подбежала к констеблю-китайцу в каске с полукруглым пластиковым щитком на лице и увидела раздувшееся отражение босой растрепанной женщины в красном шелке.

— Позвольте мне пройти.

Полицейский даже не шевельнулся.

— Я сказала: позвольте мне пройти.

— Что там такое у тебя? — донесся страшно обрадовавший Викки звук английской речи.

К ним подошел инспектор с напряженным взглядом и надменным ртом. Викки поняла, что это была просто попытка скрыть последствия новогодней пьянки.

— Я — Виктория Макинтош, инспектор. Моя мать ночует на яхте. Я хочу добраться до нее и убедиться, что все в порядке.

Бог с этими мятежными китайцами и переворотом, но это был все еще британский Гонконг, и ее имя вызвало у инспектора интерес, если не внимание, которое, казалось, было приковано к ее ногам.

— Макинтош, говорите?

— Виктория Макинтош. Дункан Макинтош мой отец… Я попрошу маму дать мне туфли.

— Все в порядке, мисс. Дайте ей пройти, сержант.

— Спасибо, инспектор.

Она побежала вниз по ступенькам и понеслась по длинному пустому коридору; дыхание эхом отдавалось в ушах. Вынырнув около «Нун Дэй Гана» и миновав нескольких констеблей, охранявших тоннель, она побежала вдоль кромки воды. Все танка были вдали от берега на своих джонках, стоя на палубе, вооружившись крюками и острогами, они смотрели на толпы позади полицейского кордона со смесью страха и презрения. Дважды Викки видела винтовки в рулевой рубке — необычная вещь в Гонконге, где хранение личного огнестрельного оружия строго контролировалось.

Миновав полицейский офицерский клуб и здание яхт-клуба, она проковыляла по посыпанному гравием двору, мимо нуждавшихся в ремонте лодок и мелких яхт и выбежала на деревянный причал для сампанов. Старая женщина держала свою лодку на благоразумном расстоянии в десять футов от берега. Мотор работал на малых оборотах, и она смотрела на Викки из глубин своей полотняной рубки с большим подозрением.

— На «Вихрь»! — крикнула Викки.

Старая женщина уставилась поверх воды на девушку, а потом боязливо взглянула на банду и на огонь, словно Викки была эмиссаром смутьянов.

— На яхту Тай-Тай! — что было силы завопила Викки, и это, а может, и то, что она за долгие годы, наверное, уже видела не одну гуйло, выбегавшую босиком из бара яхт-клуба, побудило ее направить сампан к причалу. Викки впрыгнула на борт, и старая женщина взяла курс на «убежище».

— Пожалуйста, побыстрее!

Неутихавшее пламя на набережной отбрасывало оранжевые блики и черные тени на воду между джонок с высокой кормой. Низкосидящий на воде сампан не позволял хорошо видеть берег. Выли полицейские сирены, но основной шум исходил от людей — сплошной вой злобы и неудовлетворенности. Пока они плыли по водному тоннелю, Викки видела танка, взобравшихся на рулевые рубки, — темные силуэты на красном полотне неба.

Мегафоны лаяли:

— Саан хой! Саан хой! Расходитесь! Расходитесь с миром! Расходитесь! Саан хой!

— Идут из парка, — сказала старая женщина, управляя сампаном.

— Кто?

— Бандиты.

Большой парк граничил с частью «убежища» на востоке — небезопасное место по ночам. Мегафоны залаяли опять. А потом раздался другой голос — холодный и уверенный:

— Огонь!

Она услышала громкий хлопающий звук и в первый раз по-настоящему испугалась. Если полиция начала стрелять, значит, толпа перешла в наступление на море. Она вся напряглась от нетерпения, ожидая самого худшего. Но в просвете между двумя рыбачьими джонками мелькнуло клубящееся облако белого дыма, относимого на ораву северо-восточным ветром.

— Слезоточивый газ, — повеселела женщина у руля. — Это их научит уму-разуму.