Девять драконов

Посередине гавани покоился залитый яркими огнями корабль «Королева Елизавета II». Ярко освещенная дверь на палубе была распахнута, и влажный южный ветер нес над водой музыку — несколько сот отставных сотрудников британской гражданской службы танцевали на новогоднем празднике, прежде чем поднять якорь и отправиться домой в Англию в неслыханной роскоши. Гигантский корабль находился далеко — вне пределов досягаемости для камней, и лишь несколько булыжников на мостовой были выковырены и брошены в его направлении.

Неожиданно человек в белой рубашке с короткими рукавами вспрыгнул на ограждение набережной.

— Предатели! — начал орать он. — Предатели! Продали! Продали! Продали!

Толпа злобно напряглась — все знали о постоянно повторяемых обвинениях в адрес англичан, что те продали свободу Гонконга, чтобы наладить свою торговлю с китайцами.

То там, то здесь на набережной все больше мужчин прыгали на ограждения. Сжатые кулаки взметнулись вверх, словно отбивая ритм по ночному небу.

— Предали! Предали! Предали!

Миллионы огней острова Гонконг, прорезавшие темноту, еще больше разожгли их, словно насмехаясь над их отчаяньем. Как и корабль, стоявший вне досягаемости, недосягаемы были и богатства самого острова, и каждое сердце на набережной чувствовало эту горькую правду — богатые смогут спастись, а они нет.

Там стояло здание «Бэнк оф Чайна», набитое до отказа китайскими бюрократами и творцами будущих законов, которых гонконгцы уже ненавидели. Чуть поодаль сверкал «Волд Оушнз-хаус» — его верхние, этажи, как бриллианты и набалдашник жезла. Сзади раскинулись особняки, и за горящими окнами веселились на роскошных приемах, о которых потом будут писать газеты и журналы. Богатые и сильные мира сего уже заключили свое перемирие с боссами с севера. А если это не выгорит — что тогда? Они могут уехать. Но эти люди на материке не смогут. Простые китайцы столкнутся лицом к лицу с новой катастрофой в одиночку.

Город между тем был слишком большим, чтобы на нем мог сфокусироваться гнев толпы. Корабль был ближе, хотя и тоже далекий.

Двойной кордон полиции был выставлен позади решеток набережной, чтобы защитить пятизвездочный отель «Эмперор» в том месте, где стеклянные стены холла делали его уязвимым для камней. Один констебль-китаец нарушил дисциплину и спросил другого:

— Думаешь, они поплывут?

— Вон тот ублюдок на перилах поплывет, если я дотянусь до него. А у меня просто руки чешутся врезать ему.

Еще один констебль из параллельной линии спросил:

— А что, если вон те типы присоединятся к нашим козлам?

— Да брось ты, приятель! Что им — делать нечего? Пошумят и разойдутся.

— Тишина в цепочках! — рявкнул их сержант.

Ближайший к ним лидер смутьянов взглянул вниз через перила, и, казалось, уловил сигнал от другого типа. Неожиданно новый крик подстегнул банду, и у полицейских похолодела кровь.

— Па-а-а-ро-о-о-м!

Десять тысяч человек обернулись, как один. Недалеко, в пяти минутах ходьбы и двух минутах небыстрого бега, вдоль набережной, причалы врезались в глубь гавани. В тот момент два парома курсировали туда-сюда между Коулуном и островом Гонконг, и еще три были привязаны у пирса.

— Паром! Паром! Паром!

Они прорвали тонкий заслон полиции, забушевали вокруг отеля «Эмперор» и музея космоса, пронеслись мимо автобусной остановки и хлынули к причалу для паромов. Толпа вырвала с мясом металлические ворота, которые экипаж пытался закрыть, и хлынули на ближайшее судно «Селестиал». Швартовы были просто срезаны со швартовой тумбы, и в рулевой рубке и машинном отделении водители грузовиков быстро справились с простейшими операциями. «Селестиал» отвалил от пирса без предупреждения, сбросив множество все еще пытавшихся забраться на борт и выписывал причудливую кильватерную струю: банда в рулевой рубке передралась, выхватывая друг у друга штурвал.

Хакка — водитель землеройной машины — запустил пожарный топорик в плечо водителя грузовика, который пытался править штурвалом. Рожденный на сампане, он проворно переступил через тело и стал у штурвала, взяв твердый курс на широко раскрытую дверь, выливавшую свет из борта роскошного лайнера. Общий вой пронесся над паромом, когда смутьяны увидели свою мишень. Они столпились на носу, чтобы подняться на борт в числе первых, размахивая деревянными палками с гвоздями, которые выдрали из скамеек в качестве оружия.

Крошечный катер морской полиции стрекотал по темной воде, голубые огни прожекторов полыхали, выла сирена. За триста ярдов до необъятной стены «Королевы Елизаветы II», весело сверкающей огнями бортовых иллюминаторов, маленькое суденышко остановилось на пути приближающегося парома.

— Подбить его! — выла банда на носу парома. — Потопим! Суй лаун гинг!

Рулевому-хакка было трудно вести паром с таким количеством людей на борту. Но он был обозлен на морскую полицию за частые обыски их семейной джонки и поэтому усилил свою хватку на штурвале, обрадовавшись посланной богами возможности отправить этих водяных колючек на дно залива.