Девять дней

— Простите, святой отец, — сказал он, сквозь смех, — не то чтобы я считаю, что вы лжете. Я вижу, вы искренне верите в то, о чем говорите, но это чушь.

Он, наконец, перестал смеяться и стал серьезным.

— Мадам Леванш не беременела. Да и — если предположить в бреду, что это правда, зачем она нужна ему?

— Демоны на земле, среди людей несут одну миссию. Сделать мир безбожным, — сказал я, глядя прямо в голубые глаза доктора, — возможно, мадам Леванш была выбрана им, как и мисс Хьюс, и миссис Олдридж, но дух ее оказался сильней и смог сопротивляться. Все мы знаем мадам Леванш, она была женщиной не из слабых.

Но, если предположить, что правы вы, то, когда я зайду в палату к мальчику, ничего не произойдет? Если я заблуждаюсь, а вы правы, доктор?

— Конечно произойдет, — вдруг сказал он, — мальчик не желает вас видеть из-за того, что мать внушила ему всякую ерунду. И вы тоже внушали, святой отец.

— Иногда не обязательно все объяснять рационально, Ричард, — поддержал меня профессор.

— А как иначе? Никак, по-другому ничего не объясняется!

— Господа! — нас прервал голос мистера Хьюса, — Рич, если ты уверен, что мальчик — просто мальчик, — а я буду безумно рад, если так и окажется, то почему запрещаешь отцу Флеккеру его посетить? Чего ты боишься? Может, того, что в глубине твоей души есть сомнения? Но ты слишком упрям, чтобы признать?

— Не надо мной манипулировать! — голос доктора Филдса звучал угрожающе. Он даже сделал шаг в сторону мистера Хьюса, — я не позволю тебе снова мной манипулировать.

— Снова? Я никогда тобой не манипулировал, — возразил мистер Хьюс и тоже сделал шаг в сторону доктора.

Доктор усмехнулся.

— Но после ТВОЕЙ пламенной речи я лишил себя счастья быть с той женщиной, которую люблю больше всего на свете!

Доктор сжал кулаки. Намечалась драка, но нежный голос мисс Хьюс, как всегда возымел на нас успокаивающий эффект.

— Роберт, Ричард, прекратите!

Все посмотрели на нее. Она устало вздохнула и подошла к доктору. Мисс Хьюс положила руку ему на грудь и заглянула в глаза, слегка привстав на носочки.

— Дик, я должна знать, насколько мой мозг болен. Прошу, давай просто проверим мальчика и все. Мы сделаем все аккуратно, а если он расстроится, то мы уйдем.

Доктор взял руку мисс Хьюс в свою.

— Мари, тебе проще думать, что твои приступы — это влияние чего-то сверхъестественного, чем признать, что ты больна.

Он сказал это нежно, с горечью в голосе.

— Ты сказал, что любишь меня. Если это так, то сделай это для меня. Если ты окажешься прав, то мы оставим все это и будем меня лечить.

Доктор закрыл глаза, сдавшись.

— Хорошо, — коротко ответил он. Профессор хлопнул в ладоши.

К обеду мы были в доме скорби. Доктор настаивал на том, чтобы оставить мисс Хьюс дома, но она и слушать не хотела. Похоже, она единственная, кто имеет на него влияние.

Когда мы вошли внутрь, доктор сразу остановился. Он осматривал помещение, словно видит его впервые.

— Харрсон! — крикнул он, но в ответ была только тишина. Зловещая и пугающая. Доктор проследовал далее, мы за ним. Он подошел к открытой двери и заглянул туда.

— Миссис Олдридж? — но в палате никого не было. Доктор посмотрел на инспектора, тот напрягся и достал револьвер. Доктор подошел к двери от комнаты отдыха персонала, выставил руку и тут же остановился, не позволяя нам пройти дальше, чтобы увидеть то, что видит он.

— Профессор, вы не могли бы вывести мисс Хьюс на улицу? — сказал он, глядя внутрь. В глазах его читался ужас.

— Что? Зачем? — голос мисс Хьюс дрожал.

— Мари, сделай, о чем Ричард просит, — сказал инспектор. Профессор слегка погладил мисс Хьюс по плечу. Та покорно направилась к выходу вместе с ним.

Убедившись, что мисс Хьюс ушла, доктор толкнул дверь, которая и так была приоткрыта. Перед нами открылась ужасная картина. Все было в крови. Пол, стены, письменный стол и шкаф были забрызганы алой жидкостью. На полу у окна лежало тело бедняги санитара. Я бы его не узнал, если бы не фамилия на рабочей рубашке. Доктор Филдс сел на корточки рядом с ним, зажмурился, сдерживая слезы и закрыл его глаза рукой.

— Рич, кто мог это сделать? — инспектор был не в меньшем ужасе, чем все мы. Запах крови ударил в нос, отчего мне стало дурно, но я не подал виду, чтобы доктор не выпроводил и меня.

— А где мои констебли? — инспектор выбежал в коридор. Я вышел за ним, оставив доктора попрощаться с Харрсоном.

Инспектор открывал каждую дверь. Впрочем, они все и так были открыты. Он просто толкал их, чтобы сразу видеть палату. Ни мальчика, ни констеблей найти не удалось. Лишь через несколько минут, когда доктор и инспектор проверили каждую комнату, полицейские нашлись. Они были мертвы. Их тела лежали в уборной. Здесь же было и тело Хоффишера. Полицейские были разорваны, Хоффишер был застрелен. В него всадили пуль шесть, не меньше. Инспектор рассмотрел тела и пришел к выводу, что констебли услышали шум в комнате отдыха, где Хоффишер убил санитара. Безумец убежал в туалет, где и был убит. Но одного инспектор никак не мог понять — кто тогда так жестоко убил констеблей?