Девять дней

— Твои губы могут говорить, что угодно, но глаза всегда говорят одно и то же. И я знаю, если бы не Роберт, мы были бы счастливы. Только я никак не пойму, почему мы не может быть такими сейчас.

Мне хотелось ответить, но я не знал как. С того дня, когда, подойдя к пристани, я смотрел издалека, как мисс Мари стоит с чемоданом, оглядывая все вокруг в ожидании меня, прошло четыре года. Но я помню, как было мучительно больно просто стоять и ждать, когда корабль отплывет без нас. Я все еще помню слова ее брата, которые я ненавидел, но признавал. Спустя два года она обратилась ко мне с приступами. Тогда я даже думал, что их причиной мог стать наш разрыв, но позже убедился, что мисс Мари пережила тот период, не держит зла и, скорее всего, рада, что не совершила ошибку. Наверное, поэтому я не решился впредь докучать ей чувствами и бередить былые раны. А может, мы просто оба умело играли свои роли.

— Приснился кошмар или это было что-то наяву? Который был час? — бесстрастно снаружи, но едва сдерживая слезы внутри, продолжал расспрашивать я.

Мари с минуту молча смотрела на меня, видимо, выжидая, когда я сдамся. Но плюс работы психиатра заключается в том, что мы можем выдерживать подобное психическое насилие. Я смотрел на нее, не смея отвести взгляд, она тоже смотрела на меня.

— Мой врач теперь профессор Миррер? Вот ему я и отвечу на эти вопросы, — гордо сказала она, а я улыбнулся, чтобы скрыть раздражение и обиду.

— Что ж, воля ваша, мисс Хьюс, — сказал я.

Я встал, слегка склонил голову, прощаясь, и ушел, попросив передать профессору, что я извиняюсь, и у меня возникли неотложные дела. Мисс Мари натянула дежурную улыбку и кивнула. Мы снова вжились в свои роли.

Письмо отца Флеккера (продолжение)

О, моя милая мисс Мари, читать записи от вечера 6 сентября мне было больно до слез. Что ж, я их и не сдерживал. Если бы мы только могли знать, что нам отпущено так мало времени с любимыми, разве мы тратили бы его на перепалки и обиды? Уверен, что нет. Отец Грегори тоже прослезился. Я видел это, хоть он и скрывал. О, моя мисс Мари, не перечитывайте эти записи более одного раза, они ранят ваше сердце, как и мое.

Отец Грегори уточнил, что в итоге вы ответили на те вопросы, что задал вам доктор Филдс. Я же попросил его набраться терпения и позволить дочитать все записи до конца, учитывая, что их осталось совсем мало. Он согласно кивнул.

Я зачитал записи от седьмого сентября. Все они есть у вас. Может быть я уже писал об этом. Если так, то простите мне мою плохую память.

Записи доктора Ричарда Филдса

7 сентября

Утро огорчило меня плохой погодой. Проливной дождь омрачал мое и без того плохое настроение. Меня беспокоила не столько погода, кончено, сколько слегка испорченные отношения с мисс Мари. Впрочем, профессор Миррер всегда умел поднять настроение и в этот раз не подвел. Едва я спустился, как он встретил меня в гостиной. Он уже сидел с чашкой чая. Заметив меня, он встал с дивана и улыбнулся. Миссис Адлер сделала чай и мне. Профессор рассказал, что мисс Мари сказала, что ей приснился сон, в котором снова был я. Я просто говорил с ней, а потом, уходя, умолял ждать снова. На счет времени, ее ответ вновь не соответствовал действительности. Мистер Хьюс уверял, что было около трех ночи, а вот сама мисс Мари говорит, что едва доходило до десяти. При этом Аннет, дежурившая в комнате Мари, согласна с мистером Хьюсом.

— Не знаю, что конкретно вы сказали, Ричард, но своим поведением вы заставили мисс Мари расстроиться, — вдруг сказал профессор, — она то и дело повторяла, что сказала вам лишнего.

Я не посчитал нужным вдаваться в подробности. Ответил, что мисс Мари слишком ранимая и мягкая, поэтому все принимает близко к сердцу.

Профессор, в меру своего воспитания, решил не вмешиваться в личную жизнь посторонних, поэтому заговорил о новостях из мира психиатрии.

— Знали ли вы, доктор, что есть специальные маятники, способные облегчить гипноз?

Я отрицательно покачал головой.

— Посторонние предметы важны в этом плане. Важно настроить пациента и сосредоточить его на чем-то одном. Не думаю, что есть какие-то волшебные маятники. Можно использовать хоть карандаш.

Мое мнение вызвало у профессора улыбку.

— Мой друг, вы как всегда думаете глубоко, — на мгновенье мне показалось, что новость о маятнике была рассказана специально, чтобы проверить мою реакцию. Хотя, уверен, что мне не показалось.

— Простите, мистер Филдс, — в разговор неловко вмешалась миссис Адлер, которая то и дело всплывала в гостиной и исчезала.

Мне даже показалось, что она подслушивает, что для нее несвойственно. Но, по всей видимости, у нее срочное дело, а она просто боялась показаться невоспитанной, вмешиваясь в наш разговор.

К слову, она была права. Я невольно сделал недовольное выражение лица, но взглядом дал понять, что слушаю ее. Иногда мне бывает стыдно за мою реакцию, но поделать с этим ничего не могу.

— Могу ли я уйти пораньше? Сегодня хоронят мадам Леванш, мне бы хотелось проститься. Я работала в их доме много лет.