Девять дней в июле (сборник)

Как же, едет. Самостоятельная Елена Антоновна давно уже топчется на вокзале города Кувшинкина, грустная и совершенно пьяная.

Поезд мчался, колеса стучали. На верхних полках спали заранее небритые мужики. Ляля ворочалась и не могла заснуть. Она волновалась и очень хотела есть. Почему-то ей казалось, что в поезде обязательно будет вагон-ресторан с крахмальными скатертями или, в крайнем случае, милая проводница развезет по вагону всякие вкусные вещи на тележке. Но проводница только спросила в пространство: «Белье брать будете?» – сумрачно кивнула и удалилась.

Ляля побила подушку. Легла налево, легла направо. Уткнулась носом в стенку. За спиной что-то соблазнительно зашуршало. Обладательница второго нижнего места, древняя, на взгляд Ляли, сельская дама разворачивала кульки. Запахло чесноком. Раздался хруст и чавканье. Ляля вздохнула.

– Женщина, вы спитя? – спросила дружелюбно дама. – А то присоединяйтеся! Я одна ни есть, ни пить не могу. Раз люди рядом, все вместе наливают да кушают!

– Ой, неудобно. – Ляля повернулась и оглядела великолепный стол. Курочка, холодец в железной коробке, соль в спичечном коробке, огурцы – нет – огурчики, помидорчики, зеленый лучок, колбаска, горчичка, сальце и – дама набулькала в дорожный стаканчик – очевидно – водочка.

Ляля уже совсем собралась сдаться и от души накушаться, но, как оказалось, звали вовсе не ее. С верхней полки спрыгнула спелая девица.

Завязался душевный разговор.

– И знаешь, что я тебе скажу, подруга. – Пожилая дама хлопнула девицу по коленке. – В Москве народ в соболях катается и на золоте ест. Я еще по телевизору поняла. У нас в Угре тоже квартиры есть, не думай! Только сортир на улице и отопление – если двести ведер воды в бак на чердак зимой не зальешь, да угля не купишь – ложись да помирай. А у вас квартиры – тепло да простор! Машины кожаные, магазины – светятся! Поняла я: хочешь жить – езжай в Москву. Да не вышло…

– Простите, а кем вы в Москве хотели устроиться? Просто в вашем возрасте… – неделикатно спросила девица.

– А что, сорок лет – это старость уже? И нянькой могу, и домработницей. Что, кура плохая была, невкусная? – угрожающе спросила дама. – Не понимают москвичи ваши во вкусной и здоровой пище! Устроилась, наварила, наготовила, а они давай в сортир бегать! Нам надо на парууу, да вы не ко дворууу… Рыбу хотят сырую, в какую-то дрянь завернутую. Ну, думаю, если вы с моей еды обосрались, то с рыбы завернутой точно сдохнете. Ну да и рванула домой. От добра добра не ищут. А ты кушай, кушай, москвичка, поправляйся! Ничего, что жирное, от сала еще никто не умер!

Дама опрокинула еще рюмочку, хрустко закусила куриной ножкой и почти сразу захрапела. Девица исчезла на верхней полке. Ляле не спалось. Сначала от храпа, а потом… потом ей ужасно, нестерпимо захотелось есть. Еда со столика исчезла, но запахи остались и не давали ей покоя.

«И не позвали, – грустно подумала она. – Будто меня и нету. Чем я им не понравилась?»

Ляля вышла в тамбур.

– Кувшинкин, стоянка семь минут! – прокричала проводница кукушкой в часах и исчезла в своем купе.

Ляля приготовилась к выходу, прижав деньги к животу. Она боялась оставлять их без присмотра, поэтому вокруг талии у нее имелась небольшая припухлость.

В тамбуре радостный мужик учил своего молодого и, видимо, новоприобретенного друга:

– Нет такой болезни, от которой бы водка не вылечила! Еще мама моя говорила – все болезни от водки. А Аристотель что сказал? Лечите подобное подобным. Следовательно, что? То, что от водки, – лечи водкой же!

Давление понизилось – стопочку! Повысилось – выпей, сосуды расширятся – читал про сообщающиеся сосуды? Воот! Они сообщатся, давление и понизится.

Простуда – водку с медом и перцем, понос – с перцем и солью! От анорексии, говорят, хорошо, от косоглазия… От облысения отлично, если с чесноком настоять. От радикулита – с червями дождевыми, на месяц в землю закопай – цимес!

Какие еще болезни бывают? Перечисляй, все вылечу. Водку даже рак не выносит, он от нее морщится. Единственно – стригущий лишай нужно йодом лечить, тут – да, тут ты меня поймал, водка не поможет. Хотя непонятно, если по Аристотелю – нужно было бы лишай здоровой кошкой натереть.

Друг кивал и морщился. Видимо, его тошнило.

«Надо бы попробовать, – подумала Ляля. – Интересный способ, никогда не слышала».

Поезд затормозил, она не без труда спрыгнула с крутой лесенки и кинулась в здание вокзала. Увы – магазин был прочно закрыт. Но из соседней двери вывалились жизнеутверждающие люди. Они пели хорошие песни и выглядели счастливыми.

– Только самолетом можно долететь! – пели они. – А перекаты, да перекаты, послать бы их по адресу! – заводили люди.

«Почтальоны, наверное», – поняла Ляля и спросила:

– Простите, а вы не знаете, где можно купить калорийную булочку? А то очень есть хочется…

Последнее, что она запомнила, – щекотные поцелуи бородатых людей, смятый цветочек в кулаке, очевидно сорванный с привокзальной клумбы, и песню – «Моряк, покрепче вяжи узлы, беда идет по пятам». Потом небольшой провал в памяти, кто-то хлопал ее по плечу, прощаясь.