Девчонки, я приехал!

— У нас цветочков нет. — Агаша сердито откусила нитку и воткнула иголку в подушку. — Или по новому обычаю невесте и цветочки не полагаются? А жених твой, может, принесёт, а может, и нет, кто его знает! Нету у меня к нему доверия.

Надиньке никакие «цветочки» даже в голову не приходили!.. А тут вдруг показалось, это будет так красиво — новое платье и букет! Платье Агаша сшила — заглядение! Нежное, в талию, рукава фонариками, юбка пышная, всё обшито тонким кружевом! Это самое кружево Агаша извлекла из своего самого заветного сундучка, который открывала редко, почти никогда.

— Бери букетик маленький, — наставляла Агаша, провожая Надиньку. — С большим намучаешься, надоест, да и перчатки порвёшь, если букет большой, они тонкие совсем!

— Агаша, что ты всё бормочешь!

Надинька поцеловала няню, помахала ей рукой, сделала на лестничной клетке реверанс и помчалась вниз, только каблучки зацокали.

Агаша прислушивалась, не уходила. Вот сейчас по перилам съедет, как пить дать! Каблучки затихли, а потом опять зазвучали, в самом низу. Егоза!.. Куда ей замуж?

…Господи, только бы человек хороший, не пропащий, только бы обижать не стал! Девочка вон как в него вверилась, душой оттаяла, как прежняя стала. Впрочем, тут и доктор Яков Михайлович влияние оказал — с зимы живёт у них, и как есть у него минутка, всё с Надинькой беседует.

Доктор въехал в маленькую комнату, пришлось потесниться, теперь Агаша с Надинькой жили вдвоём. Доктор шутливо называл их житьё «вокруг рояля».

Соседи поначалу житья-то и не давали, изводили, жалобы на них строчили, участкового вызывали — так сердились, что лишнего человека в квартиру привели, но постепенно наладилось. Надинька набралась храбрости и позвонила знаменитому артисту Меркурьеву Василию Васильевичу, с ним Павел Егорович знакомство водил. А тот такой добрый человек оказался, такой душевный, даром что знаменитость! Василий Васильевич в Моссовет лично съездил, кого-то там попросил, похлопотал, и прописали доктора на их жилплощади!..

Агаша закрыла дверь, проверила цепочку, подумала и постучала соседям.

— Фейга Наумовна, откройте!

Дверь приоткрылась, выглянула встревоженная соседка и спросила заговорщицким шепотом:

— А Надинька?

— Только проводила, — почему-то тоже шепотом ответила Агаша.

— Ну, проходите, проходите!..

В соседской комнате было не протолкнуться — в прямом смысле слова.

В центре за круглым столом сидели все три брата Колпаковы — Витька, Юрка и Шурка — и гуашью рисовали что-то на длинном листе бумаги. Перед каждым был стакан ситро, от которого они отпивали понемножку, стараясь экономить, и по изрядному куску белого хлеба, щедро намазанного маслом и посыпанного сахарным песком, баловство немыслимое!..

Братья от старания высовывали языки и с Агашей поздоровались нестройно.

Все стулья, подоконники, буфетная стойка, принесённые из кухни два табурета и даже маленькая кушеточка были заставлены тарелками, рюмками, стопками, стаканами. На кушетке на подушках, покрытых свежей марлей, отдыхали два громадных, как гиппопотамы, пирога.

— Сладкий, — сказала Фейга Наумовна, указав на один из пирогов, — а этот с мясом. Рыбу ночью буду готовить, по-другому никак не получается. Из соображений секретности.

— Я осетра взяла, — доложила Агаша, — у Елисеева. Может, не связываться с рыбой-то?

Фейга Наумовна с высоты своего роста посмотрела на соседку с величайшим недоумением:

— Что вы имеете мне сказать? Что можно сыграть приличную свадьбу без рыбы-фиш? Кому интересна такая свадьба?

— Хлопотно вам больно, Фейга Наумовна.

— Я справлюсь. Главное, не выдать секрет раньше времени. Дети, — она повернулась к братьям Колпаковым, — не выдадите?

— Не-е-е, — вразнобой протянули братья. — Могила!

— Ефим Эммануилович добыл в заводоуправлении бумагу, нарисовал карандашом красивые буквы «Поздравляем молодожёнов!», а дети сейчас раскрашивают. Чтоб получился настоящий плакат. Мы его над вашей дверью прикрепим. И ещё я думаю — флажки. Какая разница, что они новогодние!

В приоткрытую дверь протиснулась бабуся Колпакова с ведром. Ведро было закутано в одеяло.

— Голубцы, — сообщила бабуся. — Только сейчас последний закрутила. В подвал спущу, там всё одно попрохладней. А прям с утра начнём варить. Я в шестой квартире кастрюлю эмалированную взаймы взяла, на восемь литров.

И погрозила одному из внуков:

— Гляди, Шурка, ежели штаны или рубаху изгваздаешь, домой не приходи, выгоню!.. Спасенья нет, такой грязнуля! Братья-то поаккуратней будут!

— А столы? — страдальческим голосом вопросила Фейга Наумовна. — У нас у всех совершенно разные столы! Не будет никакого единообразия и красоты!

— Вы лучше за лавки подумайте, — посоветовала бабуся Колпакова. — Гости на чём сидеть будут?

— С Федотом договорено, — успокоила Агаша. — Он доски добыл и чурбаки. Доски на чурбаки устроим, будут лавки. Картошку Дуся начистит, жена его. Закуска, соленья, маринады, селёдочка — наши, я всё соберу.

— А хлеб-соль? — не унималась бабуся Колпакова. — Доброй доли не будет, коли без хлеба с солью!

— Я тесто поставила на каравай, — отчиталась Агаша. — Чтоб прямо из печки и поднести!