Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

— Мне там только больно делали, понимаешь?! Я десять лет мечтала сюда вернуться!.. Я здесь хочу быть! Я только здесь жить смогу! Я хочу тут залечь в какую-нибудь дыру, чтобы никто не трогал, просто пожить тихо, спокойно, год, два, никого не видеть!..

— Кирюш, так кто мешает-то? Ничего же не изменилось…

Но меня уже несло куда-то. Я хватала руки брата, которые пытались удержать меня на подушке и накрыть одеялом.

— Я хочу себе дело какое-нибудь найти! Нормальное! Обычное! Человеческое! — вопила я Мареку в лицо. — Я, наконец, замуж хочу! И ребёнка! Только здесь, а не там!!!

Марек тяжело вздохнул и покачал головой:

— Давай так сделаем. Ты сейчас поспи, а утром хорошенько подумай, где именно тебе лучше будет жить, какие документы тебе сделать. И всё станет, как ты хочешь. Никто тебя силой на поверхность не отправит. И никто, кроме нас с тобой, не знает про нас того, что я тебе рассказал. Записей о людях под прикрытием не ведётся. У нас есть доступ к полным гатрийским базам данных, ими и пользуемся. Своих записей не оставляем никогда, чтобы никто не мог отследить тех, кого мы прячем. Поэтому мы с тобой, систер, никогда не узнаем, кто мы на самом деле, кем были наши настоящие родители, почему маме пришлось бежать, и осталась ли у нас на поверхности какая-то родня. Мы этого не узнаем. Ты — девчонка с изнанки, и будешь жить так, как хочешь. А я… да считай меня, кем угодно, мне всё равно. Только знай, что я у тебя есть, и всё.

Я так вымоталась, что уже не могла даже с боку на бок повернуться.

— Я спать хочу, — пробормотала я. — Ты посиди со мной, Марек, ладно? Не уходи никуда…

— Да куда я уйду… — вздохнул он. — Вон, на стуле подремлю. Спи, девчонка с изнанки.

13

Я стояла у оконного стекла и смотрела на окна второго яруса напротив через платформу. Так вот ты какая, моя малая родина. Кто бы мог подумать… Тайная пещера в скале.

Открылась дверь, раздались шаги Марека. Рука брата мягко погладила меня по спине.

— Извини, пришлось убежать по делам. Ты как?

— Нормально. Я там у тебя заморозку последнюю сожрала.

— Ничего, я сегодня пополню запасы. Мне привезут.

— Как отправлять меня будешь? Отсюда? Или у вас тут и вертикальная шахта есть? Если что, могу прыгнуть, сберечь вам электричество.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Чего? — я повернулась к брату.

Он развёл руками:

— Ну… Снова туда возвращаться?

— Не только у бывшего наёмника Тайлера есть обязательства. У бывшей наёмницы Апрель их тоже хватает, и все они там, на поверхности. Так что снаряжай свою телегу. Поеду я… на родину.

Марат тяжело вздохнул.

— Не прощу себе, что решился тебя взбаламутить.

— Знаешь, бро, ты просто мне в следующий раз поменьше наливай. Ты здорово рисковал, я вам тут могла всю электронику заглушить, и пластины эти не помогли бы. А уж наговорить, того, что и в мыслях никогда не было, это я по пьяни могу, ещё как. Забудь всё, что я вчера орала. Вот просто — забудь!

Он недоверчиво взглянул на меня.

— Забудь, я сказала!

Марат коротко вздохнул и кивнул:

— Хорошо, я забыл.

— Марек, мне обязательно надо быстро вернуться. Там остались пятеро, которые мне сильно не безразличны. Они все в опасности. Их бы всех надо сюда, к тебе в клиенты. Но это уж как получится, а для начала мне надо хотя бы быть там и знать, что происходит.

— Вот удивлялась, зачем мне это всё надо… — хмыкнул он. — А сама-то…

Я обняла его и поцеловала, коснулась пальцем ссадины на губе.

— Извини, что поколотила тебя. Со мной такое бывает. В следующий раз не жди, пока прибью, принимай меры сразу.

— Это моя вина. Я почему-то решил всё на тебя сразу вывалить…

— Правильно решил. Нельзя о таком одному знать. Нельзя скрывать. Только не от меня. Я же у тебя тоже есть, правда?

Марат улыбнулся:

— Я всегда верил, что тот ботинок когда-нибудь вырастет и станет человеком.

— Слушай, а почему ты молчал? Почему ты ушёл из дома и ни разу не попытался мне ничего рассказать?! Как же так?!

— Беда в том, что я всё хорошо помнил, но сначала не мог понять, что именно я помню. Картинки же из памяти не покажешь, а какими словами всё это объяснять, я долго не знал. Подрос когда, кое-что уже смог хотя бы своими именами назвать. А когда со мной стал работать вербовщик, у меня в голове всё окончательно сложилось. И полёт в канале, и роды, и смерть мамы. От вербовщика я всё скрыл. А тебе не стал ничего говорить, потому что ты казалась мне ещё слишком маленькой для такой правды. Я надеялся, к тому же, что ты всё-таки приживёшься дома. Думал, потом, попозже, когда ты станешь постарше, я приду и расскажу тебе всё. А когда вернулся за тобой, понял, что поздно. Жаль, что курьерский департамент — место людное, но бестолковое. Мы могли встретиться раньше, просто не довелось, разминулись… Теперь бы не потеряться. Ты поосторожнее там.

— Конечно. Ты давай, Марек, раскочегаривай вагонетку. Поеду я.

Марек позвонил кому-то, отдал приказ о подготовке к рейсу.

— Пойдём, провожу тебя, — он пошёл вперёд.

Когда мы уже шли к вагонетке, я поинтересовалась, как дела у моих пассажирок.