Дева-воительница

– Ты наслушалась сказок Бонифация, – фыркнул он. Сунь Ли не обратила внимания на его насмешку.

– Там, откуда ты пришел, существует древняя загадка. Возможно, ты не слышал. Чего женщина желает больше всего?

Опять загадки. Он их терпеть не может. Чего женщина желает больше всего? Это зависит от нее. От кого же еще?

– Ты знаешь ответ? – подначивала Сунь Ли.

Он сдвинул брови.

– Цветы. Сладости. Украшения… Да что угодно.

Черные глаза Сунь Ли заблестели.

– Нет, не что угодно. – Она огляделась, словно чтобы убедиться, что лошади не подслушивают, затем сообщила по секрету: – Больше всего женщина желает иметь свою волю.

Глаза Пэгана сузились. Это глупый ответ. Слишком простой. Слишком обобщающий; Слишком туманный. И все же, если подумать… да, это, может быть, верно. Он пытается подчинить Дейрдре своей воле. Обольщением. Угрозами. Хитростью. И ни разу не подумал о том, чтобы подчиниться ее воле, ее желанию. Как воин, он приучен никогда не сдаваться, никогда не идти на компромисс. Но и Дейрдре тоже верит в победу любой ценой. Потому-то они и зашли в тупик.

Если Пэган позволит Дейрдре выиграть, если позволит ей поступить по-своему…

Он прошелся туда и обратно между стойлами конюшни. Это будет нелегко. В вопросах защиты крепости и управления он не может уступить, поскольку у него просто больше опыта. Но если он станет прислушиваться к ее мнению в других делах, как это было с мальчишками Лаханберн, если он станет советоваться с ней и подключать к выработке решений, возможно, ее сердце по отношению к нему смягчится.

А как только сердце станет восприимчивым, осторожное обольщение сделает остальное, покуда она будет верить, что это ее воля.

– Сунь Ли, полагаю, я был не прав…

Он повернулся к служанке, но она словно растворилась в воздухе. Исчезла быстро, словно тень, без звука, без следа. Пэган почесал голову. Не женщина, а прямо какой-то загадочный призрак.

К тому времени, когда Пэган вышел из конюшни, отряхивая солому со штанов и щурясь от солнца, он уже улыбался, полный решимости. Как бы это ни шло вразрез со всеми теми принципами и понятиями, на которых он был воспитан, как ни противоречило его основным инстинктам, когда Дейрдре появится этим утром, как сверкающая Аврора, Пэган намерен набросить крепкую узду на свои желания и попытается приноровиться к желаниям жены. Если у него получится, то уже сегодня ночью они будут делить нечто гораздо более приятное, чем товарищество. Он точно знает, куда нацелит поцелуй, который она ему должна, и да поможет ей небо, когда он ворвется в эти ворота.

Глава 20

Дейрдре не могла пошевелиться.

Нельзя сказать, что она не пыталась. Но тело ее почему-то одеревенело за ночь, и даже тепло рассвета не смягчило суставы.

Пэган так и не пришел в спальню, да это и неудивительно, учитывая, как зол он был. Но если он думает, что увильнет от тренировки с ней сегодня, то ошибается.

Она медленно перевернулась на бок, но когда попыталась приподняться на руке, резкая боль, словно молния, пронзила ее от локтя до плеча.

– О, черт! – охнула она.

Усилием воли она осторожно спустила ноги с края кровати. Боже, они болели так, словно их несколько раз переехало телегой. А когда Дейрдре села прямо, каждая мышца в теле заныла.

Она переусердствовала. В своем рвении продемонстрировать, из какого крепкого теста сделана, она вчера перетренировалась. Сегодня придется за это расплачиваться.

Морщась и чертыхаясь, она с горем пополам подняла и надела тяжелую кольчугу через голову. Доспехи она надевать не стала, ограничившись тем, что застегнула портупею дрожащими руками. Прихрамывая, Дейрдре потащилась вниз по лестнице, и ноги у нее дрожали, как у новорожденного ягненка. Как скрыть свою слабость от Пэгана, она понятия не имела. Каждый шаг давался с трудом.

Приблизившись к тренировочному полю, она попыталась идти настолько нормально, насколько это было возможно, но даже еж сейчас вполне мог бы обогнать ее.

Она услышала Пэгана раньше, чем увидела.

– Вы опоздали, миледи.

Он расположился в тени, прислонившись к стене конюшни, небрежно вытянув перед собой длинные ноги, скрещенные в лодыжках, и улыбался, жуя соломинку. Наверное, подумала Дейрдре, он спал в конюшне.

Когда она медленно подходила к нему, он склонил голову набок, разглядывая ее с этой своей раздражающей улыбкой. Она нахмурилась от досады. Несомненно, она похожа на ссутулившуюся старую каргу, еле передвигающую ноги.

– Ну же, давай, пошевеливайся! – поддразнил он. – Не плетись. Или не хочешь тренироваться?

Она стиснула зубы.

– Хочу. И я не плетусь.

– Я видел уток, ковыляющих быстрее.

– Я… замерзла, – сказала она, ухватившись за первый пришедший на ум предлог. – Мне просто надо время, чтобы разогреться.

Пэган выплюнул соломинку и поднялся на ноги; не сводя с нее взгляда. Через секунду он скрестил руки на груди и поцокал языком.

– Ты не замерзла, – догадался он. – Бьюсь об заклад, ты подняла вчера слишком много ведер.

– Это не имеет значения. Я все равно могу драться.

Его усмешка стала шире.

– Полагаю, даже если б у тебя не было обеих рук, женщина, ты бы считала, что можешь драться.