Дева в беде

Первое необходимое условие для наступающей армии — наличие плацдарма. Вступив в деревню Бэлфер и тем самым завершив первый этап наступления на замок, Джордж избрал своим плацдармом «Маршмортонский Арсенал». Впрочем, избрал — слишком сильно сказано, ибо слово это предполагает возможность выбора, а в данном случае выбора не было. В Бэлфере два кабачка, но только «Маршмортонский Арсенал» может предложить приют всаднику и коню — при условии, конечно, что всадник и конь желают переночевать. Другое заведение, «Синий Кабан», — не более чем пивнушка, где собираются по вечерам нижние слои бэлферского общества, чтобы утолять жажду и рассказывать друг другу нескончаемые, пустопорожние истории. «Маршмортонский» же «Арсенал» — уютная, респектабельная гостиница, обслуживающая деревенскую плутократию. Там в иной вечерок вы можете застать местного ветеринара, дымящего трубкой в обществе бакалейщика, мясника и пекаря, а может быть — и соседских землевладельцев. По субботам там подают, как всегда, на шиллинг, что на деревенском диалекте означает порцию вчерашнего жаркого с вареной картошкой и ломоть сыра тех сортов, которые напоминают, что реклама — двигатель торговли. Во все прочие дни недели, до самого позднего вечера, посетитель «Маршмортонского Арсенала» имеет его почти полностью в своем распоряжении.

Интересно, существует ли во всем обширном мире место более любезное сердцу влюбленного, чем типичная английская деревня? Скалистые Горы, традиционное пристанище разбитых сердец, имеют свои преимущества, но влюбленный должен быть человеком крепкого склада, чтобы сохранять сосредоточенность, когда он в любой момент может наткнуться на рассерженного гризли. В английской деревне таких препятствий нет. Удобства цивилизации она соединяет с умиротворенностью отшельничества, как никакое другое место, кроме, разве, Нью-Йоркской Публичной библиотеки. Здесь наш влюбленный беспрепятственно бродит туда и сюда, ни с кем не заговаривая и ни от кого не слыша приветствий, а в конце дня может съесть весьма недурной ужин, сдобренный золотистым элем.

Впридачу ко всем преимуществам деревни, Бэлфер обладает еще и особым шармом благодаря тому, что он знавал лучшие времена. Собственно говоря, он — в упадке, а упадок — своего рода утешение для израненных душ. Десять лет назад Бэлфер славился на всю Южную Англию своими устрицами. Он расположен на побережье, где остров Хэйлинг, лежащий наискосок от входа в залив, образует нечто вроде лагуны с морской водой, наподобие того, как Огненный остров отгораживает Большой Южный залив Лонг-Айленда от атлантических волн. Бэлферская бухта остается мелководной даже и во время прилива; отлив же оставляет за собой блестящие островки ила, которым устрицы почему-то отдают предпочтение перед всеми другими лежбищами. Бэлферские устрицы долго оставались коронным блюдом на веселых ужинах в «Савое», «Карлтоне» и «Романо». Герцоги дурели от них, хористки рыдали, если их не было в меню. Но в один недобрый час некто открыл, что своей сочностью и пышностью бэлферская устрица обязана тому, что завтраком, обедом и ужином ее снабжает почти исключительно местная канализация. Грань между всенародным признанием и всеобщим забвением очень тонка. Мы наблюдаем это на политиках, генералах и спортсменах; устрицы — не исключение. Поднялась паника, боялись тифа — страх необоснованный и преходящий, но он сделал свое гибельное дело; чуть ли не в один день из процветающего промышленного центра Бэлфер превратился в сонную, миром забытую дыру, какою его и застал Джордж Бивен. Мелководная бухта и поныне там; ил и поныне там; даже устричные островки поныне там; но ни ловцов, ни копошащегося вокруг них делового мирка нет как не было. Слава Бэлфера закатилась, на вратах его надпись «Оставь надежду». Он потерял в значимости, но приобрел в очаровании; и если кто-нибудь жалел об этом, то не Джордж. Для него в его нынешнем душевном разброде Бэлфер был идеальным местом.

Далеко не сразу поднялся Джордж до того уровня, чтобы спросить себя, почему он здесь и что, коли он здесь, он собирается делать. Первые два дня он расслабленно бездельничал, погруженный в свои мысли. Он выкуривал долгие, мирные трубки, наблюдая, как конюхи чистят лошадей на конном дворе; он играл с гостиничным щенком; он удостаивал почтительной ласки гостиничного кота. По уютной мостовой он шел к заливу, бродил по берегу, лежал навзничь на маленьком пляже по ту сторону лагуны, откуда ему открывался вид на красные деревенские крыши, а игрушечные волны плескали на камни, симулируя энергичную суету, которой они пытались прикрыть тот факт, что даже и в двухстах футах от берега глубина не превосходит двух футов. Бэлферская бухта питает неувядающую надежду на то, что ей удастся ввести случайного посетителя в заблуждение и он поверит, что это — открытое море.