Дева из Валькариона

– Будешь знать, когда с тобой немного поработают инквизиторы, – холодно сказал Терокос. Потом повернулся к Хильдаборг. Голос его неожиданно стал выразительным и теплым, в нем звучали любовь и жалость. – Миледи, миледи, ты не знаешь, как я об этом сожалею. То, что императрица Валькариона, даже в силу крайней необходимости, должна быть так унижена – это величайшее горе моей жизни!

Хильдаборг скривила губы.

– Я вижу, как ты плачешь, – холодно сказала она.

– Я действительно плачу, миледи, мое сердце покрыто пеплом. Только необходимость заставила меня сделать это, но еще не поздно раскаяться, твое величество. То, что Луны отобрали, они могут вернуть.

Конечно, миледи, – разумным тоном продолжал Терокос, – ты видишь, что я действовал исключительно по необходимости. По закону ты не можешь править, а у императора нет наследника. Без сильного предводителя Валькарион распадется – с враждующими вельможами и не признающими закона простыми людьми, он станет легкой добычей для враждебных варваров, таких, как этот человек, и пророчество Сибил осуществится. Теперь, когда Империя исчезла, Храм остается единственной опорой Валькариона, и он должен взять на себя управление государством.

– Иными словами, – холодно сказала Хильдаборг, – ты провозгласишь себя теократом.

– Так решили Луны, несмотря на то, что я этого недостоин, – сказал Терокос. – Но было бы гораздо лучше, если бы мы объединили силы. У тебя много верных друзей, миледи, и один из них я. Если ты выйдешь за меня, мы объединим враждующие фракции города и возродим величие Империи.

Она почти презрительно улыбнулась.

– Ты ухаживаешь необычно.

– Я уже сказал, что мной руководит необходимость, – сказал Терокос. Неожиданно голос его стал твердым, как сталь, холодным, как зима и смерть. – Мой долг предложить тебе выбор. Прикажи своим солдатам сдаться, твоим сторонникам в городе прекратить предательское сопротивление и сегодня же вечером выйди за меня или… – он помолчал… – ты сгоришь у столба за святотатство и колдовство. Но сначала тебя свяжут, и каждый раб Храма позабавится с тобой.

– Нет ничего хуже, чем отдать моих людей в твои руки, – вспыхнула она. Но ее лицо неожиданно побледнело.

– Ты удивишься, насколько это хуже – поскольку твои люди все равно умрут. Но я предлагаю тебе и это: если подчинишься, твои люди смогут отправиться в изгнание.

Несколько мгновений она стояла молча, и Альфрик понимал, какой ужас сжимает ее сердце. Неожиданно она повернулась к нему.

– Что будет с этим моим защитником?

– Бандит язычник умрет в любом случае, чтобы город знал, что он в безопасности от него и пророчества, – сказал Терокос. – У него есть выбор: легкая смерть и смерть в пытках, но, если ты мне откажешь, Хильдаборг, у него не будет выбора. Он пойдет в ад по кусочкам, проклиная тебя за это.

Милая темная голова склонилась. Словно в ней погасло пламя. Альфрику было больно видеть ее такой сломленной – ей предстоит жизнь в плену, в золотых цепях, но цепи все равно будут тяжелыми и мучительными.

– Прощай, дорогая, – прошептал он. – Прощай, я всегда буду любить тебя.

Она ничего не ответила, а Терокосу безжизненно сказала:

– Я подчиняюсь тебе, господин.

V

Лицо Верховного Жреца вспыхнуло, и Альфрик тупо осознал, что Терокос тоже любит царицу – любит по-своему, холодно.

– Ты правильно поступила, прекрасная, – потрясенно сказал он. Подошел к ней, поцеловал и погладил застывшее тело. – Ты никогда не поступала лучше, черная колдунья. Теперь идем – венчаться.

Он сделал знак рабам, которые вставили факелы в канделябры и взяли ключ у своего хозяина. Сняли с Хильдаборг цепи, и она едва не упала на руки Терокоса.

Он ласкал ее, негромко приговаривая:

– Спокойней, моя дорогая, вот так. Ты умоешься, поешь и отдохнешь, потом наденешь подобающую одежду, успокойся, ты в безопасности, ты навсегда моя.

– Да…

Она собралась, под шелковой кожей напряглись все мышцы, и неожиданно она оттолкнула жреца от себя и отбросила к Альфрику.

– Убей его! – крикнула она.

Варвар рявкнул, охваченный дикой убийственной радостью, вперед двинулись его руки в кандалах. Одной рукой он зажал Терокосу рот, пальцы другой впились в горло жреца.

Рабы набросились на него, как дикие гармы. В кровавом свете блеснули ножи. Хильдаборг схватила факел и ударила одного по глазам. Тот без слов закричал и покатился, схватившись за лицо. Хильдаборг схватила его кинжал и бросилась на второго.

Альфрик застонал. Какие у нее шансы против этого храмового убийцы? Терокос обвис. Альфрик отбросил его тяжелое тело на раба. Оба упали. Хильдаборг подскочила, поднялся и опустился ее нож, снова поднялся, окрашенный кровью.

Потом она оказалась в его руках, сотрясаясь от слез. Он прижал ее к себе, целовал, гладил волосы и в то же время как-то тупо поражался, что такая женщина может оказаться в его судьбе.

Но нельзя было терять время.

– Освободи меня, – сказал он. – Освободи меня, и давай выбираться из этого логова Люгура.