Дева и плут

Он усмехнулся, и она обрадовалась, что хоть ненадолго, но подняла ему настроение.

Его нога под столом коснулась ее щиколотки, и она встрепенулась, будто пронзенная ударом молнии.

Губы Гаррена дрогнули в улыбке.

Она тоже улыбнулась в ответ. И представила, как погружается пальцами в темные кудри, которые вились на его загорелой шее.

Как ни в чем не бывало он продолжал:

— А что вы будете делать, если ваши мечты не сбудутся?

Она убрала ноги под скамью.

— Но они сбудутся. — В ее сознание прокралась крошечная неуверенность. Господь не всегда отвечает на наши молитвы так, как мы ожидаем.

Он не стал искать под столом нового прикосновения.

— Почему вы настолько уверены?

— Иисус сказал: «Просите, и дано будет вам». Я изложила свою просьбу достаточно четко. — Она опять вытянула ноги, придерживая Иннокентия, чтобы тот не соскользнул на пол. — А что попросите у Блаженной Ларины вы?

Он выпрямился, скрестил ноги под лавкой и сделал большой глоток эля.

— Невозможного. Чтобы Уильям жил.

Доминика пристыженно согнула колени. Пока она втайне надеялась еще раз к нему притронуться, он переживал о здоровье графа. Ну и пусть за паломничество ему заплатили. Подобную преданность за деньги не купишь.

— Для Бога нет ничего невозможного. Но разве вы не хотите попросить чего-нибудь и для себя?

Его лицо снова ожесточилось.

— Мне, — с нажимом ответил он, — Блаженная Ларина ничем не поможет.

По лестнице с громким топотом спустился хозяин.

— Сколько у вас женщин? Три? — Его бесцеремонный окрик разбудил Вдову и сестру Марию. — Можете занять комнату по правую руку. Но поспешите, пока там всего одна девица в постели.

Опустив Иннокентия на пол, Доминика помогла сестре встать. Долгие часы в седле добавили к ее застарелым хворям несколько новых.

— Вообще-то с собаками в кровать не положено, — проворчал хозяин. — Все зверье должно оставаться внизу.

Она хотела было заверить его, что у Иннокентия нет блох, но поняла, что уже совсем в этом не уверена, и промолчала.

— С вас крона за всех. — Он подхватил на лету брошенную Гарреном серебряную монету и придирчиво осмотрел ее со всех сторон. — Еще шиллинг сверху за сено для лошади. И если ваша псина чего погрызет или сломает, заплатите за ущерб.

Помрачнев, Гаррен ссыпал в его потную пятерню еще несколько монеток.

— Манеры у этого пса будут получше твоих.

Неужели стол и кров стоят так дорого? Она пересчитала взглядом монеты — одна, две, три — и понадеялась, что граф заплатил своему паломнику достаточно щедро.

Иннокентий умчался вверх по лестнице, обгоняя Вдову и сестру Марию, а Доминика обернулась к хозяину.

— Вы не подскажете, как нам быстрее всего добраться до усыпальницы Блаженной Ларины?

— Обычно ходят в обход болот через Тависток. Это три дня ходу. И от Тавистока еще столько же.

— Шесть дней! — вскричала она. Продержится ли граф так долго? — Нет ли пути покороче?

Хозяин, прищурившись, смерил ее взглядом.

— А куда тебе спешить, девица?

Его маленькие глазки остановились на ее груди, и Доминика порадовалась, что сегодня ночью будет спать вместе с женщинами наверху.

— Она задала тебе вопрос, — сказал Гаррен, оторвавшись от кружки с элем. — Есть дорога короче?

— Да понял я, понял. — Он развязно подмигнул Гаррену. — Есть такая дорога. Напрямки через болота. Сбережет вам день или два. — Одну за другой он побросал монетки в кошель. — Но, говорят, на болотах до сих пор обитают старые боги, а если опустится туман… — Его пробрала дрожь. — Можно оттуда и вовсе не выбраться. — И с этими словами хозяин скрылся за дверью своей каморки.

— Целый день, Гаррен. — Она присела возле него на скамью. Наверное, он слушал невнимательно, иначе не смотрел бы с таким отсутствующим видом на огонь. — Вы слышали? Если пойти через болота, можно выгадать день. А то и два.

— Зачем? — бросил он, не поворачивая головы. — Ну, станете монахиней на день раньше, и что с того?

Брат медленно убивает меня— всплыли в памяти слова графа, и она похолодела.

— Дело не во мне, а в лорде Редингтоне. Этот день может спасти его жизнь.

— Уильям, скорее всего, уже умер. — Он осушил кружку до дна и со стуком поставил ее на стол.

Наверное, у него в организме избыток черной желчи, подумалось Доминике. Иначе никак не объяснить его меланхолию. Он ведь однажды уже сотворил с Божьей помощью чудо. Зачем же отчаиваться? Неужто Господь откажется сотворить второе? Придется напомнить о его долге.

— Но он доверил вам свое послание…

Гаррен прищурился.

— Послание?

Выходит, граф не посвятил своего гонца в его содержимое?

— Я видела пергамент с печатью, — осторожно сказала Доминика, наблюдая за его глазами. — И сделала вывод, что это какое-то послание.

— Это письменное подтверждение подлинности перьев, — ответил он отстраненным тоном.

— Значит, я ошиблась. Но разве вам не хочется поскорее добраться до усыпальницы, чтобы помолиться о его выздоровлении?