Дева и плут

— Не волнуйся, Доминика, — сказал лорд Ричард, ухмыляясь с набожным видом. — Если сестра умрет во время паломничества, то вознесется прямиком в рай.

Эти слова испугали ее сильнее, чем прикосновение его ледяных пальцев. Она до сих пор отказывалась верить в то, что сестра может умереть.

— Я уверена, лорд Ричард, — ответила она, повышая голос, чтобы перекрыть рычание Иннокентия, — что сестра попадет в рай вне зависимости от того, когда ее призовет Господь.

Высвободившись, она подхватила свою котомку и начала протискиваться через паломников, которые толпились у сторожки привратника, к арочному входу в комнату, где скрылся Гаррен. По пути Джиллиан вручила ей домотканое покрывало из колючей рыжеватой шерсти.

— Держи. Вдруг сестре пригодится.

Они отдавали свое собственное, единственное покрывало, и Доминика приняла его, смаргивая слезы.

— Спасибо. Вы с Джекином очень добры. Я уверена, завтра ей станет лучше. И простите, что мы вас задерживаем.

Вдова прижала Доминику к своей необъятной груди.

— Один день Блаженная Ларина может и подождать. А теперь иди. Ты нужна ей.

Иннокентий следовал за ней по пятам, пока она шла через двор, стараясь не вслушиваться в шепотки за спиной. Вдруг они шепчут те же слова, которые только лорду Ричарду хватило нахальства произнести вслух.

Когда она приблизилась ко входу, из комнаты вышли, повесив головы, Лекарь и управляющий. Доминика задержалась на пороге.

Ни Гаррен, ни сестра ее не заметили. Монахиня лежала на узком ложе, прикрыв глаза, такая маленькая и хрупкая, что ее черная ряса казалась пустой оболочкой. Широкая спина Гаррена была обращена к двери. Он неуклюже подкладывал под голову сестры, обрамленную белым платком, вторую подушку.

Он был так заботлив и ласков с ней, что у Доминики защемило сердце.

Сестра положила на его сильную руку свои бескровные пальцы, и голос, знакомый Доминике лучше ее собственного, дрогнул.

— Помни, дитя мое, Бог не ждет от нас первого шага. Он знает наши секреты, но все равно принимает и любит нас такими, какие мы есть.

— Ах, сестра, — пожурил он ее шутливо. — Я не стал выпытывать ваши секреты, так позвольте мне сохранить и свои.

Доминика задержала дыхание, вся обратившись в слух. У сестры никаких секретов не было и быть не могло, но она отчаянно желала узнать, что же скрывает Гаррен.

Выдавая ее присутствие, в комнату ворвался Иннокентий и запрыгнул на кровать, отчего сестра снова закашлялась. Дрожащими руками она обняла его лохматое черное тельце и слабым жестом позвала Доминику в комнату.

Когда Гаррен обернулся, глаза его были печальны. В них не было и тени той наигранной веселости, которая звучала в голосе.

Он тоже уверен, что она скоро умрет.

— Спасибо вам, — только и смогла промолвить она.

— Она заслуживает большего.

Она кивнула и уткнулась лицом в подаренное Джиллиан покрывало, чтобы сестра не видела, как она плачет. Большая и теплая ладонь Гаррена гладила ее по голове. Когда он дотронулся до нее, ее заполонило глубокое, всеобъемлющее чувство покоя — покоя, которого она ждала с тех самых пор, как вечность назад встала перед ним на колени на пыльном дворе замка и попросила благословить.

Потом он убрал руку, и это чувство ушло.

Доминика подняла голову. Он сразу потянулся к ее котомке, и она спрятала ее за спину.

— Все в порядке. Оно у меня, — шепнула она и переложила послание за вырез платья, поближе к сердцу. — Просто не подпускайте его к нам, вот и все.

Гаррен насупился, приготовившись спорить, но она покачала головой и взглядом указала на сестру.

— Мне нужно сходить к остальным. — Он говорил достаточно громко, чтобы слышала сестра, а сам неотрывно смотрел Доминике в глаза. — Управляющий скоро принесет вам поесть и разожжет огонь, а я позабочусь, чтобы никто — ни один человек — вас не тревожил. Если что, зовите. Я буду рядом.

Позвать его захотелось в ту же секунду, как он вышел из комнаты.

* * *

Примостившись на тюфяке у кровати сестры, Доминика всю ночь спала урывками, в промежутках, когда ее кашель, затихая, сменялся хриплым молчанием. На заре сестра наконец-то заснула, и вскоре в комнату заглянула Вдова.

— Джеймс готовит новый отвар, — прошептала она.

Зевая, Доминика улыбнулась. И когда Лекарь успел стать для Вдовы Джеймсом?

— Она только что заснула.

— А ночью, верно, не спала ни минуты. Иди, — сказала она, махнув за дверь. — Возьми собаку и прогуляйся. Вам обоим нужно побыть на свежем воздухе. Я посижу с нею. Все-таки я вырастила пятерых детей и ни одного не потеряла.

Шагая по мосту, перекинутому через крепостной ров, Доминика честно пыталась дышать этим самым свежим воздухом, но тяжесть, которая давила на грудь, мешала вздохнуть в полную силу. Послание жгло ее кожу. Солнце насмешничало в вышине, распуская лучи сквозь листву деревьев, которые отбрасывали на траву длинные ползучие тени. Господь хранил и оберегал каждую изумрудно-зеленую травинку, которая цеплялась к земле. Но почему не сестру?