Детский дом и его обитатели

Когда Фроську посадили, Лена сама вернулась в детдом. Пару недель вела себя вполне пристойно, пристрастилась к чтению, читала книжки избирательно – «про любовь». Но вдруг у неё стало резко портиться зрение. Очки носить она не хотела, не удалось даже уговорить хотя бы примерить их… Так и ходила – прищурившись.

Кражи в детдоме почти всегда сопровождались бегами. В конце ноября пропала Лиса (восьмиклассница Инна Лисковская), прихватив кое-что из бытовки второго отряда. Подсчитали ущерб – получилось рублей на двести. Как раз детям выдали зимние вещи – шапки, шарфы, сапожки. Людмила Семёновна предъявила ультиматум – сегодня же отыскать Лису и вернуть вещи, даже дали для этой цели автобус. Лиса – семиклассница. Мать давно сидит, а в их квартире «временно» живёт тётка Инны. Туда мы и отправились. Со мной в экспедицию пошли трое: пострадавшие – для опознания вещей, и ещё один персонаж, знавший дорогу к дому.

Долго мы плутали, пока среди полуразваленных бараков нашли, наконец, нужный нам адрес. Тамошние обитатели почти все уже выехали – жилым помещением и не пахло. Мы порядком устали, выбились из сил и совсем приуныли. Неожиданно наши поиски вполне благополучно завершились – на одном из бараков висит табличка с тем самым номером, который нам и нужен. Вернулся боевой дух. Ребят отправила сидеть пока в машине, водитель пошёл со мной. Ждёт у подъезда. Конечно, «подъезд» – это громко сказано по отношению к некому подобию лаза в этот унылый барак. Дверь с петель давно снята, первые три ступеньки отсутствуют. Чтобы попасть на четвёртую, надо было залезть на ящики, грудой сваленные здесь же, у стенки. Ну, вот и второй этаж. Стучу в единственную затворённую дверь, две другие стоят настежь, из пыльной тишины проёмов тянет нежитью. Нет ответа. Толкаю плечом – дверь легко подалась, а я чуть не упала. Осторожно вхожу. Комнатёнка освещена тусклой лампочкой. Мебели никакой. В углу груда тряпья. Глаза постепенно привыкают к полумраку. Разглядываю помещение. У окна два ящика – один торцом, другой поставлен набок. Имитация стола и стула, надо полагать… На «столе» почти полная бутыль «чернил», на полу – батарея порожних. На «стуле» сидит нечто неопределённого пола и возраста. Присматриваюсь. Всё-таки это мужчина… Верхняя одежда добротная (он в куртке), но ужасно грязная. Под курткой – женская блуза… Волосы длинные, сальные, пейсами висят по щекам. Нечто жуткое смотрит на меня мутными глазами и что-то долго жуёт.

– Здравствуйте, – говорю сдавленным голосом.

Молчание.

– Здесь, извините, живут родственники Инны Лисковской?

Нечто прекращает на время жевать и голосом гермафродита пищит:

– Мариш, выдь, а?

– А кто там? – раздаётся скрипучий голосишко из самых недр логова.

– Тут вот пришли…

Мне становится жутковато. Их целая шайка, похоже… Из-за перегородки выходит Мариша. Ну и видок!

– Здравствуйте. Вы и есть тётя…

Но я не успела завершить вопрос.

– Да уж не дядя. Жор, а Жор, какую тётю ей надо? Твоя тёлка что ли?

– Гони в шею.

– А ну пошла…

И она решительно выдвинулась на меня…

– Я разыскиваю Инну Лисковскую.

– Счас мы тебе разыскнём чего надо.

Из-за перегородки слышится витиеватая брань – точно, здесь их целая свора! Жутковато, однако. Вот вляпалась! Креплюсь, хотя коленки совсем уже макаронные…

Высовывается из-за ширмы круглая как мяч, совершенно лысая голова. Скрипят половицы, и вот обладатель круглого черепа, перетянутого, как скобой, бурым шрамом от виска к виску, весь уже, всей своей чудовищной массой, в «парадной». Видок просто тошнотворный. Бывают же такие типы! Но, похоже, «основной» здесь Жорик, и с этим надо считаться.

– Эт-та, что ли? А стаканчик дамочке дайте! – пускается в любезности он. – А предложите дамочке сесть…

Писклявый немедленно подставил мне «стул» – коробку из-под апельсинов «Марокко». Шикарный жест в мою сторону – я едва успеваю отскочить, буквально влипаю в стену. Бормочу едва слышно:

– Мне бы хотелось узнать, кто здесь родственники Инны?

– Мариш, а что… Инка тю-тю? – спрашивает череп.

– Была на месяцах, – отвечает писклявый.

– Охренели что ли? – орёт Маришка.

Остатки «чернил» тут же окропляют лысую голову.

– Знач так… Никого у нас тут нету, – разводит руками Жорик. – Иди уже, или помогу.

Не дожидаясь дальнейших цэу, я пулей вылетаю из «апартаментов». Уже с улицы вижу – погасили свет, наблюдают из окна. Дети нетерпеливо спрашивают – ну как родичи?

– Нормалёк, – говорю лаконично, но они ждут подробностей. – Процесс протекает гладко, – отвечаю я и плюхаюсь без сил на переднее сидение. – Слава богу, жива…

– Кто? Лиса?

– Да я жива, я! – сердито воплю я. – Ваша любимая воспитательница. А вы что, не рады?

Рассказывать детям все подробности этого ужасного визита как-то… непедагогично.