Дети синего фламинго

В доме лесника сохранилась посуда, мебель и каменный очаг. В сумерки мы поужинали, уложили малышей, а сами сели у очага. Потрескивал огонь, булькал котелок с грибной похлебкой на завтра. Малышня посапывала на плетеных лежанках. Соти постукивала деревянной ложкой в глиняном кувшинчике – готовила какое-то снадобье. Было спокойно и уютно. И все-таки очень грустно.

Юлька сидел на полу у края очага и прижимался щекой к закопченному камню. От огня у него золотились ресницы…

Осторожно подошли Винтик и Уголек. Винтик присел в ногах у Галя, и тот ласково запустил в его растрепанные волосы пятерню. Так же, как недавно это делал Дуг. Уголек притерся боком ко мне.

И все молчали, молчали. Огонь догорал, искорки на Юлькиных ресницах погасли. Галь сказал наконец Винтику и Угольку:

– Шли бы спать. А то завтра не встанете и не увидите туман…

Они поднялись и, непривычно послушные, тихие, пошли к лежанкам. А остальные сидели, хотя тоже собирались проснуться на заре, чтобы посмотреть на появление синего тумана.

Говорили, что это очень красиво. Когда над кромкой скал появляется солнце, среди росистой травы и у расщелин камней как бы вспыхивают язычки синего пламени и появляются голубые дымки. Они крутятся, колеблются, делаются похожими на разных зверей и человечков. А когда солнце встает повыше, таинственный этот туман растекается в воздухе и тает…

Да, наверное, это красиво. Пока… А потом? Что будут делать ребята через несколько лет, когда воздух Синей долины станет для них смертельным?

Я не выдержал и шепотом спросил об этом Галя.

Он будто ждал вопроса, не удивился.

– Мы не будем ждать, когда вырастем, – жестко сказал он. – Мы только подрастем. Пускай малыши наберутся сил…

– А потом?

– На острове не одна крепость. В других тоже сохранились пушки. Есть, наверно, и порох.

Юлька нервно шевельнулся, посмотрел на Галя, потом на меня.

– А если не найдем порох, все равно… – добавил Галь. – Вы научили нас делать луки…

– Стрелы против пуль? – еле слышно спросил Юлька.

– Ничего, – сказал Галь.

А Шип с усмешкой заметил:

– Смотря какие стрелы. Соти придумает, чем помазать наконечники.

Утром никто не увидел тумана. Среди ночи пришел в долину ровный плотный ветер. Гнул верхушки деревьев, прижимал траву и слизывал туман, едва он выступал из-под земли.

А небо оставалось ясным, и над Синей долиной занимался чистый рассвет.

Потоки воздуха разлохматили нам волосы, когда мы вышли на прогнившее крыльцо.

Галь печально сказал:

– Ну вот, начался он, юго-западный ветер. Пора вам, Женька, домой.

“Домой!” У меня будто все нервы рванулись в дальнюю даль, к горизонту. Неужели пришло время для такого счастья?

И сразу же стало не по себе: а как же ребята?

Юлька стоял рядом и смотрел в землю. У него было очень странное лицо – бледное с красными пятнами. Он царапал доски крыльца рваным своим башмаком. Так царапал, что отлетали гнилые щепочки…

– А как же вы… – пробормотал я, не решаясь взглянуть на Галя.

Он сказал:

– Ну, что – мы… Это наш остров. А у вас есть своя земля.

Юлька резко вскинул голову, а мне обожгло щеки.

– Ты что… – проговорил я. – Ты думаешь, что если мы… если не отсюда, то нам все равно? Мы же столько вместе…

Галь стоял передо мной прямой, строгий, тонкий, и ветер трепал у него над плечами остатки синей куртки. Я решил, что сейчас он скажет: “Конечно, мы были вместе, но лучше бы вас не было…” Но он покраснел, как-то обмяк и виновато заговорил:

– Ты разве не понимаешь? Вам же в сто раз опаснее, чем нам. Если мы попадемся, нас запихают в приют, вот и все. А вас главный суд острова приговорил к смерти.

– Как же мы попадемся? Сам говорил, что слуги Ящера сюда не сунутся.

– Кто их знает… Вдруг придумают маски от газа?

Ничего себе, успокоил! Я спросил с тревогой:

– А почему ты думаешь, что вам ничего не сделают, если поймают?

– Не посмеют. Закон не позволяет убивать детей, которые родились на острове.

– Дуга убили…

– Он был уже большой.

– В Точку стреляли.

– Ну… это, наверно, случайно…

Я вздохнул и отвернулся.

Галь не успокоил меня. Да, по-моему, и сам он не верил тому, что сказал.

– Надо лететь, Жень… – опять проговорил Галь. – Вас дома ждут.

И снова я весь как бы рванулся к дому. И опять остановила тоска: неужели расстанемся навсегда?

Хотя, если по правде говорить, кому мы здесь нужны? Зачем?

– Ладно, – горько сказал я. – Полетим. Здесь от нас какой прок? Одни несчастья…

Галь укоризненно мотнул головой:

– Зачем ты так? Вы рассказали нам про порох… Без вас мы бы всю жизнь просидели на той скале.

– А Дуг…

Галь сжал губы, помолчал и сказал очень тихо:

– Ну что ж… Раз это война…

Прощались мы недолго. Когда Птица опустилась на перекладину покосившихся ворот, мы встали тесным кружком и замолчали.

Потом Юлька прошептал:

– Ребята, вы простите меня…

– Не надо про это, Малыш, – сказал Галь. – Ты наш друг…

…Пока мы видели ребят с высоты, они все махали, махали нам. Но скоро их скрыли деревья. В горле у меня словно сидел занозистый кубик, я старался его проглотить. А потом опять подумал: “Домой летим!” И стало легче. Я посмотрел на Юльку. Он виновато улыбнулся мне. На губах у него еще не совсем зажили порезы…