Детдом

– Я не все сказал. Но я могу ждать, пока ты сходишь по надобности.

Автоматически двигаясь в более светлую сторону, Владимир вышел на берег озера, поднял голову и увидел небо, сплошь усыпанное звездами, пульсирующее могучими музыкальными аккордами. Прибой становился сильнее едва ли не с каждой минутой. Владимир плотно зажмурил глаза, потом обернулся. Костер весело горел позади. Темная, как будто бы вырезанная из черной бумаги, фигура Кая не двигалась. Все вместе казалось маленьким, камерным и напоминало декорацию на сцене. Владимиру захотелось вернуться, но он, смиряя свое желание, постоял еще несколько минут, пристально вглядываясь в поверхность озера. В конце концов ему стали мерещиться бегучие огни на воде и какие-то полупрозрачные, взвихривающиеся из волн фигуры.

– Волны поднимаются в ночи, – сказал Кай вернувшемуся Владимиру.

Молодой человек ворошил палкой угли и закапывал туда картошку, которую вынул все из той же объемистой сумки.

– Вы полагаете, к утру может начаться шторм? – вежливо осведомился Владимир, испытывая облегчение. Он умел и любил говорить о погоде. Это была одна из первых тем, освоенных им под руководством учительницы этикета Анны Сергеевны. Она утверждала, что, как и для жителей Лондона и вообще Англии, тема погоды для петербуржца – одна из главнейших и потому абсолютно беспроигрышная.

Но Кай не любил и не понимал вежливых абстракций.

– Шторм – вряд ли. Если да, перенесем лагерь, – сказал он. – Я говорю тебе, ты слушай сначала, потом спросишь, что непонятно. Иначе я буду сбивать… сбиваться.

– Я слушаю вас, Кай, – наклонил голову Владимир. У него было усталое лицо. В отличие от Кая, он был дневным животным и не умел жить по ночам.

Кай видел это и даже ощущал запах владимировой усталости. «Разве предложить сначала отдохнуть? – подумал он и тут же отказался от этой мысли. – Владимир не сможет спать здесь. Не умеет. Только еще больше измается».

– Все может быть не так, – начал он, двигая рукой в такт своим словам. – Не так, как я и ты говорили только что. Ольгу, может быть, украли из-за меня…

– Из-за вас?! – не удержался от восклицания Владимир.

Кай предупреждающе поднял руку: «Потом!» – Владимир согласно кивнул.

– Все видели: она ходила за мной. Почему – я не звал! – не спрашивай, не знаю. Есть вещи – много слов, мало смысла, даже совсем нет. Слова, слова, слова, – одно цепляется за другое, и так дальше. Ты умеешь, я – нет. Помню русское слово: если из ниток, называется – кружева. Бывает очень красиво. Когда женщина и мужчина ходят друг за другом – это как раз такая вещь. Все много говорят, но сказать нечего на самом деле. Ольга – хорошая девушка. Красивая, большая и все остальное.

– Большая? – опять удивился Владимир. – Вы хотели сказать: достаточно взрослая?

– Да нет. Мне такие нравятся, чтобы достаточно большие, – Кай слегка смутился и сделал обеими руками недвусмысленный жест, обрисовывая фигуру своего женского идеала. – Чем больше, тем лучше. А тебе разве нет?

Владимир молча пожал плечами. То, что сексуальные предпочтения Кая затормозились на уровне древних богинь плодородия, его не слишком удивило, но слегка успокоило. Несмотря на довольно высокий для девушки рост, Ольга оставалась скорее худощавой.

– Я видел, ты видел, другие тоже могли видеть, что она – со мной. Этим другим нужна не она. Им нужен я. Они знать, что я буду менять на ее… на свободу для нее – все.

– Зачем вы кому-то нужны? – спросил Владимир, и тут же смутился в свою очередь, так как вопрос прозвучал достаточно двусмысленно и даже где-то оскорбительно. Но Кай, по-видимому, не улавливал обиды из вторых смыслов.

– Я – Кай, или «кей», если по-английски, – спокойно объяснил он. – «Кей» – значит «ключ».

– Я знаю, – кивнул Владимир. – Но я думал: Кай – это из сказки про Снежную Королеву.

– И это тоже. Такая игра. Олег это любит. И Анжелика Андреевна. Они много играли в слова, когда были молодые. Потом Антонина росла без отца. Я так понял – они доигрались до того, что совсем перестали понимать, где что. Так бывает. Я видел много раз. Ты знаешь: когда я был маленький, у меня была амнезия – потеря памяти? Тебе, другим – кто-нибудь рассказывал о я… обо мне?

– Анжелика Андреевна – совсем кратко, в двух словах. С вашего позволения – это крайне захватывающая история, но мы не настаивали на подробностях, так как нам еще прежде объясняли, что любопытство подобного сорта вульгарно и недопустимо в обществе приличных людей.

– Ага! – Кай, по всей видимости, не понял сути высказывания Владимира, но восхитился его формой. – Анжелика Андреевна здорово образованная. Как Олег. Я и ты – нет. Поэтому буду так, чтобы мало слов. Совсем коротко: мой отец спрятал какие-то сокровища. Клад, понимаешь?

– Понимаю. А где сейчас ваш отец?

– Он умер, утонул в Белом море. Мне было тогда девять лет.

– Мне очень жаль.

– Чего тебе жаль? – не понял Кай.

– Что ваш отец покинул этот мир, что вы, Кай, потеряли родителя в раннем детстве… Это такая вежливая формула, – пояснил Владимир, заметив на лице Кая длящееся недоумение.

– Ага! «Мне очень жаль», – повторил Кай, явно заучивая.