Десятый круг ада

— Это же бесчеловечно, безжалостно, антигуманно, доктор Штайниц! — взволнованно заговорил он, считая, что обязан высказать свое отношение к создаваемым средствам массового уничтожения живых существ. — Убивать людей болезнетворными микробами — чистейший варварский акт!

— А убивать их с помощью снарядов, бомб, гранат, мин, пуль — еще более варварский акт! — ответил Штайниц. — Представьте себе тяжелораненых, с оторванными руками и ногами, с раздробленными черепами и вспоротыми животами. Крики, стоны, мучения, агонии. Несчастные рады поскорее умереть от выпавших на их долю невероятных мук. Разве не так? Бактериологическое оружие исключает кровь, раны, муки. Человек чувствует недомогание, ложится в постель и безболезненно предстает перед судом божьим. Так какое же оружие гуманнее: будущее бактериологическое или ныне действующее на фронтах огнестрельное классическое?! Двух мнений тут быть не может! — Он достал с полки книгу в коричневом кожаном переплете и показал ее гостю. — Вы, надеюсь, знакомы с «Майн кампф», написанной фюрером?

Шмидт отрицательно покачал отяжелевшей головой. Он вообще не любил читать политические книги и тем более не хотел знакомиться с библией нацизма, призывающей немцев к открытой агрессии против народов мира.

— Непростительная ошибка с вашей стороны. Это манифест для истинных арийцев! — Штайниц раскрыл отмеченную закладкой нужную страницу книги и прочитал: — «…Самые безжалостные методы борьбы являются в то же время самыми человечными». Наш фюрер имел в виду именно будущее абсолютное оружие — бактериологическое и атомное, которое мы, ученые-арийцы, создаем во славу и могущество третьей империи! Те же, кто не понимают этого, играют на руку врагам рейха…

«Это предупреждение мне, если я вдруг откажусь работать в химической лаборатории», — пронеслось в голове у профессора. Ему до слез стало жалко себя, так глупо попавшего в хитроумно расставленную ловушку. Вначале доктор Кальтенбруннер напомнил ему о сыне Альберте, жизнь которого, как можно было понять из разговора, зависела от участия отца в исследовательских работах в создаваемом бактериологическом центре и от которого в последнее время нет почему-то писем, а теперь доктор Штайниц недвусмысленно предупреждает его о тяжелых последствиях в случае отказа работать на военную машину нацистов. В таком незавидном положении профессору следовало бы сейчас помолчать. Но как гуманист, как ученый, как, наконец, просто человек, сознающий, какую угрозу для цивилизации представляет применение в военных целях бактериологических средств массового уничтожения людей, он, профессор Иозеф Шмидт, не вправе безропотно соглашаться со своим бывшим учеником. Иначе история не простит ему этого, и его ныне непорочное имя может стать синонимом вандализма.

— Народы мира проклянут немецкую нацию, если она применит оружие чудовищного уничтожения людей, — проговорил Шмидт, желая хоть как-то повлиять на чувства бывшего ученика.

— Если успеют, — усмехнулся Штайниц. — Впрочем, наше бактериологическое оружие — лишь ответная мера врагам рейха, — успокоил он профессора и рассказал ему об исследовательских работах в области инфекционной микробиологии, развернувшихся за океаном, в Соединенных Штатах Америки.

Штайниц поведал профессору, что первые работы по созданию бактериологического оружия в США официально начались осенью 1941 года под руководством Национального научно-исследовательского совета. В феврале 1942 года Национальная академия наук создала группу ученых-специалистов с целью исследования проблемы создания и использования бактериологического оружия, а через полгода начала действовать служба военных исследований, которую консультировали виднейшие ученые-микробиологи. Масштабы научно-исследовательских работ резко возросли с начала 1943 года, когда военно-химическая служба армии США начала строительство главного центра по вопросам биологической войны в Кэмп-Детрике, находящемся в штате Мэриленд, поблизости от города Фредерик. Аналогичные исследования начались и в Англии, и в Канаде, и особенно в Японии.

— Откуда вам все это известно? — осведомился удивленный Шмидт.

— Вы недооцениваете немецкую разведку — одну из лучших разведок в мире! — засмеялся Штайниц. — К слову, и ваш американский друг профессор Эмерсон отдает свой талант созданию оружия века, — добавил он.

На бледных щеках Шмидта появился робкий румянец, голубые глаза под стеклами очков потемнели.

— Коллега Эмерсон не станет создавать оружия массового уничтожения людей! — сказал он, удивляясь сведениям Штайница о его дружбе с американским профессором.

Штайниц откинулся на спинку кресла, сухо засмеялся:

— Сейчас такое время, дорогой профессор, что нельзя ручаться даже за самых близких родственников. К сожалению, нам неизвестно, какой проблемой занимается ваш русский коллега профессор Вахрушев, — со вздохом закончил он.

«Знает и о коллеге Вахрушеве? — еще больше удивился Шмидт. — Выходит, нацисты завели на меня специальное досье? Надо быть предельно осторожным во всем».