Десятый круг ада

Пришел в себя Лебволь от толчка: на него падал потерявший сознание Юрген. Лебволь подхватил его, стараясь удержать на ногах. «Крепись, дружище». Всевидящий Нушке слегка дотронулся до локтя увлеченного происходящей схваткой за стеклом Штайница и показал на Лаутербаха. Штайниц кивнул, и ассистент подал сигнал об окончании опытов. В задней стенке открылась дверь, и туда с открытыми пенящимися ртами и выпученными глазами устремились мужчины. На беззащитную девушку тотчас накинулись разъяренные крысы, и она рухнула на пол. В двери с брандспойтом в руках появился облаченный в защитный резиновый комбинезон человек и сильной струей воды стал сгонять крыс в открывшийся на полу люк. На помощь к нему пришел еще один служитель, и вдвоем они крюками вытащили окровавленные тела девушек за дверь.

Стеклянный экран потух, матовый свет загорелся в самой операционной. Нушке поднес к носу Лаутербаха пузырек с нашатырным спиртом, и тот пришел в себя.

— Простите, что заставил вас так поволноваться, произнес Штайниц. — Все получилось иначе, чем я предполагал. Думал, сегодня другой опыт. А тут мои ребята малость перестарались. Но тем не менее это даже к лучшему. — Он обнял за плечи Лебволя, отвел в сторону. — Ни слова Эрне о том, что сегодня увидели, мой друг. Прошу вас. Она может расстроиться и не спать всю ночь.

Лебволь согласно кивнул, стиснув зубы. Бессонница фрейлейн Эрны, конечно, важнее смерти миллионов людей. Лебволь опустил голову, чтобы не было видно его сверкающих глаз.

— На сегодня хватит, — сказал Штайниц, обращаясь к сотрудникам. — Идите отдыхать. Только не опаздывайте на дежурство!

По удивленным лицам сотрудников Лебволь понял, что в глазах гостей доктор Штайниц хочет подчеркнуть свое внимание и заботу к помощникам. Они с удивлением смотрели на грозного шефа, заставлявшего их работать днем и ночью. Почаще бы такого благородства с его стороны! Лебволь теперь с плохо скрываемым отвращением глядел на усталых сотрудников бактериологического центра, в своих чрезмерных увлечениях экспериментами над пленными потерявших человеческий образ. Ему становилось понятно, почему эти люди-живодеры, люди-звери в свободные от дежурства дни напивались до беспамятства и, словно привидения, бесцельно бродили по запретной зоне Шварцвальда.

Нушке вывел из операционной Лебволя и с трудом передвигавшего ноги Юргена.

— Целью данного эксперимента преследовалось заражение особей путем непосредственного контакта с чумными крысами, — пояснил он, желая хоть как-то смягчить впечатление гостей от увиденной за стеклянным экраном кровавой картины.

«Ничего себе «контакт»! — усмехнулся про себя Лебволь. — Травля измученных людей стаями голодных крыс».

Проходя по одному из многочисленных коридоров, Нушке остановился у металлической двери, охраняемой эсэсовцем.

— Это святая святых нашего центра, — пояснил он. — Там колдует лишь один доктор Штайниц. Даже мне, его старшему ассистенту, редко удается заглянуть туда.

Он вывел гостей во двор. Юрген хотел было пойти вместе с Лебволем, но ассистент показал ему на жилой городок.

— Свободно ходить по запретной зоне вы сможете только через три дня, — пояснил Нушке. Пока не пройдете акклиматизацию и не получите пропуск.

Он вежливо поклонился Лебволю и повел Юргена к жилому зданию. Лебволь успел на прощание крепко пожать ему руку. «Держись, дружище! Наберись терпения. Не сдавайся!» — говорил его взгляд. Он долго смотрел вслед Юргену, опасаясь, как бы нервы любимого ученика профессора не сдали и, не дай бог, не пошел бы он на крайности.

А Юрген не помнил, как вошел в дом-барак, как Нушке завел его в комнату, порекомендовал выпить рюмку вина и пожелал приятного отдыха. Внимание его привлек шкафчик с бутылками. Нетвердыми шагами он подошел к нему, взял первую же попавшую в руки бутылку, открыл ее и наполнил стоящий у графина с водой фужер. Не думая, выпил. В бутылке оказался сладковатый ром. Спиртное не подействовало на него, и он снова наполнил фужер. Но пить противную жгучую жидкость больше не хотелось. Он брезгливо отодвинул фужер, оглядел комнату, в которой предстояло провести мучительные месяцы, а может быть, и годы, увидел кровать и, не раздеваясь, плюхнулся на нее лицом вниз. Тут же открылась дверь, и в комнате появился старик в белом халате.

— Порядок здесь для всех одинаков, — строго сказал он. — Отдыхать можно только в раздетом виде. Прошу вас, разденьтесь, пожалуйста, — голос его звучал уже мягче, словно извиняясь за предупреждение. — Иначе мне попадет за вас от коменданта.