Десять уравнений, которые правят миром. И как их можете использовать вы

– Я бы спрашивал себя не о моральности отдельной сделки, а о том, становятся ли рынки более или менее эффективными из-за моей торговли. Несет ли ваш пенсионный фонд больше или меньше издержек, – сказал он. – До начала высокоскоростной торговли, если бы вы позвонили своему брокеру и спросили его о цене продажи и покупки, разница между ними была бы больше, чем сейчас.

Марк описал сомнительную практику, когда брокеры получали довольно высокий процент при совершении сделок. «Сейчас гораздо меньше более изощренных компаний, которые получают крохотную долю от каждой сделки». Брокеры старой школы, не умевшие правильно рассчитывать и бравшие большую долю, исчезли из бизнеса. И в целом складывается впечатление, что рынки эффективнее, чем были когда-то, но уверенности нет, поскольку объемы торговли тоже увеличились. Марк признал, что у него нет всех цифр и он не может сказать больше, однако его ответ соответствовал тому, что мне говорил Грег Лафлин.

Ответ Марка о роли высокочастотной торговли был неоднозначным, но честным. Он не прибегал к самооправданию, извинениям, идеологии или содержательным аргументам. Он превратил моральный вопрос в финансовый. Это был ответ, который бы одобрил Алфред Айер. Это был ответ участника «Десятки»: нейтральный и без бессмыслицы.

Глава 7. Уравнение рекламы

Сначала я подумал, что это электронное письмо – спам. Оно начиналось с приветствия: «Мистер Самптер:», а в мире мало реальных людей, которые используют двоеточие в начале письма. Даже когда я прочитал текст – просьбу комитета по предпринимательству, науке и транспорту Сената США в Вашингтоне, округ Колумбия, о беседе со мной, – я оставался скептиком. Странным показался уже сам факт, что просьба пришла в форме электронного письма. Не знаю, чего стоило ожидать, но я с подозрением отнесся к соседству длинного и подробного названия комитета и неформального обращения за помощью. Не сходилось.

Однако все было правильно. Комитет Сената действительно хотел побеседовать со мной. Я отправил короткий положительный ответ, и через несколько дней мы общались по скайпу с людьми из республиканской части комитета. Они желали узнать о компании Cambridge Analytica, которую Дональд Трамп нанял для обращения к избирателям в соцсетях и которая предположительно собирала данные о десятках миллионов пользователей Facebook. В СМИ уже имелись две стороны истории Cambridge Analytica. Одна сторона – блестящее представление Александра Никса, тогдашнего CEO, который заявлял, что использует алгоритмы в политических кампаниях для микротаргетинга. Другая – разоблачитель Крис Уайли с крашеными волосами, который утверждал, что помогал Никсу и его компании создать инструмент для «психологической войны». Впоследствии Уайли сожалел о своих действиях, которые позволили избрать Трампа, а Никс создавал свой бизнес в Африке, опираясь на свой «успех».

В 2017 году, за год до скандала, я детально исследовал алгоритм, который использовала Cambridge Analytica, и пришел к заключению, противоречащему обеим версиям событий – и Никса, и Уайли. Я сомневался, что компания могла повлиять на президентские выборы в США. Она, конечно, пыталась, но я обнаружил, что методы, которые, по их словам, использовались для таргетинга избирателей, были с изъяном[134]. Мои заключения привели к странной ситуации, когда я оспаривал оба имеющихся варианта изложения. Вот почему комитет Сената желал поговорить со мной. Больше всего республиканцы из администрации Трампа весной 2018 года хотели узнать, что делать с грандиозным скандалом вокруг рекламы в социальных сетях.

* * *

Прежде чем мы сможем помочь сенаторам, нам нужно понять, как нас видят создатели соцсетей. Для этого мы будем рассматривать людей как наблюдения (так делают и компании) и начнем с самых активных и важных: подростков. Эта группа желает увидеть как можно больше и как можно быстрее. Каждый вечер можно наблюдать, как они – либо вместе на диване, либо (всё чаще) в одиночестве в спальне – быстро щелкают и листают странички на своих любимых платформах в соцсетях: Snapchat и Instagram. Через окошко своих телефонов они могут видеть невероятные картины мира: гномов, падающих со скейтбордов; пары, идущие на свидания «правда или действие»; собак, играющих в Fortnite; маленьких детей, сующих руки в пластилин Play-Doh; девочек-подростков, стирающих макияж; или «сцепленные» истории из текстовых диалогов между воображаемыми студентами колледжа. Они перемежаются сплетнями о знаменитостях, крайне редкими реальными новостями и, конечно, регулярной нескончаемой рекламой.

Внутри Instagram, Snapchat и Facebook создается матрица наших интересов. Это набор чисел в виде таблицы, где в строках – люди, а в столбцах – типы «постов» или «снимков», на которые они нажимают. В математике мы представляем таблицу подростковых кликов в виде матрицы, которую обозначим M. Вот пример для иллюстрации в гораздо меньшем масштабе: так выглядит матрица некой соцсети для двенадцати пользователей.