Десант в настоящее

Он с облегчением поднялся с неудобной тумбы, — "как только они на таком сидят?" — и положил обе ладони на вибрирующую поверхность. Осторожно, будто это была не стальная плита, а тонкое хрупкое стекло, Отто огладил поверхность, насколько хватило длины рук. Точно. Никакой это не стол. Это дверь. Отсечная дверь — копия одной из семнадцати дверей на базе Василия, на изучение которых он потратил несколько дней; тут такие любопытные запоры… Если "верх" двери слева, то замок должен быть здесь.

Он сделал два шага вправо. Водопод поднялся и пересел на другую тумбу, чтобы не мешать. Отто положил обе руки на то место, под которым был спрятан механизм замка. Здесь вибрация ощущалась сильнее — следствие пустоты в литой броне двери. В ней, в этой пустоте, и размещался замок. И ещё, здесь Отто услышал слабый, на самой границе чувств, звук марширующей колонны. Чёткий ритм тысяч сапог, одновременно опускающихся на пыльную грунтовую дорогу.

Под левой ладонью напряглось, сгорбилось что-то инородное, нарушающее плоскую геометрию столешницы. Он убрал руки и присмотрелся к этому месту. Так и есть, крохотное отверстие, миллиметра четыре в диаметре. Кто-то аккуратно подобрал под цвет металла дерево и забил его заподлицо с поверхностью. Только специалист может это увидеть. Если знает, куда смотреть. Отто, знал. И только что это знание продемонстрировал.

Он отвернулся от стола и присел на ближайшую тумбу.

— И что ты увидел, сын мой?

В голосе не было угрозы. Но и энтомолог, поймав необычную бабочку или жука, нисколько не тратится на пустые угрозы. Морилка, сушилка, иголка в брюхо… чтоб, значит, ровненько висел. Под табличкой с наименованием вида.

"Вот оно, — подумал Отто. — Вот они осколки мозаики: прикрученные к полу тумбы вместо стульев и кресел, боковые стенки у стола-двери… спрятаться некуда, когда те, с галереи, начнут стрелять из своих луков".

Он затравленно огляделся. Сердце сбилось с ритма и застучало всё сильней и сильней, будто включился насос подкачки топлива перед переходом на форсированный режим. Он был в западне. Выхода не было. Нет, есть. Напасть на Кселину и ею прикрыться. А Калима? Кроме того, как прикрыться, если не известно расположение лучников на галерее? А почему он решил, что там кто-то есть? А как же иначе? Человек десять, не меньше. Не вчера родился. И не позавчера, между прочим, тоже.

И как себя поведут Калим с Водоподом?

Нет. Нужно иначе. Прежде всего, успокоиться. Что это он так разнервничался? Прекратить истерику, расслабиться, что-то ответить, выиграть время и подумать…

— Знакомые двери, — Отто кивнул на стол.

— Почему ты решил, что это двери?

Отто чуть прикрыл глаза и сосредоточился.

Калима ему ведь объясняла. Религия… прогноз поведения… культ Матери… где-то здесь. Точно, вот: "…нетерпимость ко лжи", — нашёл Отто у себя в памяти. Он едва не попался! Привычка лгать была так сильна, что он едва не лишился жизни. Ему задали вопрос, неискренний ответ на который наказывался высшей мерой, и приговор был бы исполнен мгновенно. Неправильный ответ — условленный жест, и хотя бы одна из десятка стрел найдёт дорогу к его сердцу.

А второй раз, как предупреждал Василий, этот фокус с бессмертием не получится.

Он понял. Очевидное расположение этой женщины к нему вынудило её подсказать ключ к правильной оценке ситуации. Но на большее рассчитывать было нечего. Одна-единственная ошибка, и у неё рука не дрогнет. Всё, что несёт угрозу стабильности её миру и отказывается от подчинения дисциплине, обеспечивающей эту стабильность, должно быть уничтожено.

Без компромиссов!

Отто посмотрел на Калиму. Та едва-едва наклонила голову. Даже не наклонила, а так, повела сверху вниз, будто воротник давит, только чёлку и поправила.

— Я уже видел такие двери, матушка. Только открытые. Я знаю, как они устроены, где у них замок и как с ним справиться. За этой дверью могут быть ответы на некоторые мои вопросы. И я задумался: в какой форме попросить у вас разрешения открыть эту дверь.

— Это так важно? — улыбнулась Кселина.

— Думаю, да. С одной стороны, в случае вашего отказа, у вас не должно быть сомнений в том, что я этому отказу подчинюсь. С другой стороны, в случае вашего согласия, мне хочется, чтобы вами руководила любознательность, а не давление чужака и его влиятельных друзей, которых он, по милости Матери, сумел здесь найти.

Теперь он знал твёрдо: это и есть та самая дверь, которую просил открыть Василий. И он её откроет.

Или умрёт.

Василий… удивительное сочетание друга и врага. Отто не питал к нему ни злобы, ни ненависти. Скорее, признательность и уважение… Василий ни разу не солгал. Многое из того, что он говорил, непонятно и до сих пор, но многое проясняется, обретает смысл и значение.

Хотел стать богом? А что в этом плохого? Разве есть предел совершенству? Господь создал человека по образу и подобию Своему, стоит ли в таком случае удивляться попыткам людей достичь божественных высот? Достичь и даже превзойти их? И кто мешает ему, Отто, хотеть того же? "Блаженны алчущие… ибо они насытятся".

Отто почувствовал прикосновение к истине.