Десант в настоящее

— Что ты несёшь? — всё ещё пытаясь вернуться в спасительное забытье, промычал Калим. — Кто войдёт-то?

Было похоже, что он вчера сильно перебрал. Тяжесть внизу живота и сильнейшая головная боль служили тому подтверждением. Вот если бы ещё вспомнить, по какому поводу господа офицеры изволили кутить!

— Матушка Кселина, господин.

Ему удалось приподнять голову и даже открыть глаза.

Тут же накатила тошнота вперемешку с отвращением к себе и к окружающему миру. Зрела уверенность, что тут что-то не так. Любой знает, что славный Дом Калима, издавна отмеченный королевской милостью, славится разборчивостью в выборе собутыльников и редкостной умеренностью, буде собутыльники найдутся.

— Я принесла яблочного уксуса, господин…

Её сильные руки опять его затормошили, не давая соскользнуть в тёплый, полный покоя и света сон.

"Что же мы вчера отмечали? Надо отправить посыльного к Водоподу, тот всегда всё знает".

— Мaтyшка Кселина, господин, она ждёт…

"А разве Водопод вчера был с нами? Его не могло быть, потому что он ушёл на юг. Ну, конечно, Южные Ворота — основной торговый перекрёсток пяти кантонов. Уже третий день, как ушёл… вот беда-то! Трещит, подлая! Будто горшок на голову надели и молотят без устали хворостинами…"

Всё-таки он оторвался от подушки и сделал несколько глотков отвратительной жидкости.

— Ты что, развести, как следует, не могла?

Колокол в голове, противный привкус во рту, нестройный ход мыслей. Какие-то лица, слова, фразы. Что-то такое было вчера… что? Что-то очень важное.

— Матушка, господин!

— Что ей надо? — вот ведь привязалась!

— Так ведь дуэль, господин…

"Дуэль?!"

— Что ж ты сразу не сказала? — возвращаясь к жизни, заорал Калим. — Ведьма! Прочь с глаз!

Он попытался вскочить, но не рассчитал сил и свалился с кровати ей под ноги.

Не обращая внимания на брань, Инита бросилась ему на помощь.

"Матерь всего сущего! Дуэль! Так ведь это вчера мои поминки были! Понятно теперь, чего это я так набрался!" Он до плеч опустил голову в бочку с водой и долго, сколько хватило воздуха, с наслаждением растирал ладонями лицо, затылок, волосы. Ледяная вода — ясно, что с утра наносили — быстро привела его в чувство.

"Так это уже утро! А вечером Сопляк насадит меня на вертел. Вот ведь незадача! Говорили же умные люди, смотри, входит парень в силу. Убей сразу, потом маеты не оберёшься. Как в воду глядели!"

Он с силой отпрянул от бочки, увлекая следом за собой длинный шлейф воды, мгновенно разваливающийся на тысячу сверкающих осколков. Оглушительный рык известил всех в доме о том, что господин встал, он в добром здравии и вскоре выйдет к завтраку. Инита уже подавала полотенце. Калим тщательно вытерся, с отвращением выпил ещё полкружки уксуса и спросил:

— Одна?

— Одна, господин. Ждёт в гостевой, ещё с ночи.

— Почему не разбудила?

— Матушка не велела. Беседовала с хозяйкой. Сказала, что ей у нас хорошо.

"С хозяйкой… — скривился Калим, — с другой стороны, добрый знак. Может, предложит что-нибудь путное?"

Он вернул служанке полотенце, распахнул дверь в сад и, как был в исподнем, босиком по инею ринулся к огромному кусту грочо. Этому растению было не меньше пяти тысяч лет. А может и больше. Как и его хозяйке…

Испытывая наслаждение от потери давления в мочевом пузыре, заметил едва открытые лепестки хрупких при заморозках цветов куста.

"Никак зацвести не может! — с досадой подумал Калим. — Садовника высечь! Впрочем, это уже не моя забота".

Вернувшись в спальню, обнаружил уже готовый к пользованию бритвенный прибор с кувшином горячей, чадящей на морозе паром воды, кисточкой и мылом.

Калим недоверчиво взял мыло в руки и понюхал. Пахло земляникой. Он быстро, в несколько секунд намылился, и с восхищением посмотрел на Иниту:

— Оставайся у меня. Я договорюсь с Солоумом!

— Глупости, — ответила она, подавая кусок кожи. — Вы уж поспешите, господин. Кселина всё-таки!

Калим поставил ногу на табурет, ловко натянул на колене кожу, обхватив её концы левой рукой, правой взял с подноса бритву и умело, в несколько приёмов поправил лезвие.

— Тогда я тебя опять выиграю!

— Если Солоум ещё раз возьмёт в руки карты, то я их у него из плеч повыдёргиваю! — зло ответила Инита, поддерживая перед Калимом зеркало.

— Как это? — заинтересовался он.

— Вместе с руками, господин.

Калим, уже приступив к бритью, отвёл глаза от зеркала и посмотрел на служанку.

Было не похоже, чтобы она шутила.

— Тогда почему отрабатываешь его долг? Проще было сразу руки оторвать. Пустой он человек, Инита.

— Он мой муж, господин, — её голос был сух и ровен, но в нём зазвучали стальные нотки. — И отрабатываю я не долг, а честь.

"Да шут с ней, — подумал Калим. — Все кругом помешаны на чести! И вообще, она права, — какие глупости! Сколько той жизни осталось, а я на следующий год прислугу присматриваю! Не проснулся ещё, что ли?"

Покончив с бритьём, он ещё раз окунулся в бочку, тщательно прожевал и выплюнул настоянную на мяте мочалу из корня аира, быстро оделся и, в знак уважения, вышел к матушке Кселине без оружия.