Десант в настоящее

  От места падения вертолёта до базы пришельцев оказалось четыре часа быстрой ходьбы. Все перемещения я решил делать только днём, полагая, что у противника достаточно датчиков, реагирующих и на инфракрасное излучение, и на движение, и на металл, к которому, как мне кажется, шары особенно неравнодушны. С этой точки зрения, в ночное время суток мы бы оказались в проигрышной ситуации, когда нас видят, а мы - нет. При этом меры безопасности свелись к постоянной готовности сделать разрез в траве и нырнуть в ледяную воду. Что мы и делаем.

  Шары за это время мы наблюдали несколько десятков раз.

  В большинстве случаев, они безмятежно скользили на горизонте, но было и так, что противник пролетел на расстоянии двух-трёх сотен метров. Мы не решались рисковать и каждый раз прятались под зелёным ковром. По мере приближения к Базе плотность встреч росла, но признаков, что нас обнаружили, я не видел. Во всяком случае, шары всегда спешили по своим делам, вылетая с Базы и быстро пропадая за горизонтом, либо наоборот, торопились быстрее попасть внутрь и не обращали на нас внимания.

  Возможно, наши меры предосторожности и вовсе лишены смысла.

  Но я настоял на них, а Василий придерживается роли парня на подтанцовках: из сил выбивается, чтобы помочь, но при этом старательно делает вид, что всё происходящее к нему мало относится - он лишь помогает. Я ему верю. Если бы я всё бросил и повернул назад, он, ни секунды не раздумывая, пошёл бы следом за мной.

  Мы провели в ближайшем к Базе оазисе несколько суток, изучая режим активности неприятеля. Сама База - точно такое же нагромождение мегалитов, заботливо укрытых деревьями, как и оазис, из которого мы вели наблюдение. Единственное отличие - узкое, метров пятнадцать, кольцо воды, свободной от травы. Так что Базу противника уместнее назвать островом.

  Тем не менее, если бы не монитор, однозначно указывающий положение мешка с консервами, мы бы запросто прошли мимо. Любопытно, что шары взлетают полупрозрачными мыльными пузырями, а плотный золотистый цвет приобретают только на достаточно большом расстоянии от острова. Неужели маскируются? Боятся? Чувствуют уязвимость?

  Тогда в чём она, эта "уязвимость"?

  Круглосуточное наблюдение: в бинокли - днём, и прибором ночного видения - в потёмках, показало, что противник, как и мы, ведёт дневной образ жизни. Во всяком случае, активность шаров к полуночи замирает, и только после пяти утра вновь начинается движение...

  Василий поднимается, я стараюсь не отставать от него. Мы берёмся за отполированные дождём и руками скользкие плечи коромысла и вновь налегаем, в струну натягивая трос. Василий опять проваливается, и мы снова падаем. Теперь уже не до улыбок. Становится понятно, что мешок с топливом за что-то зацепился, и кому-то придётся лезть в воду.

  "Кому-то" - это очень мягко сказано. Лезть придётся мне. С весом и габаритами Василия, его выход на поверхность может вылиться в серьёзную проблему.

  Я переворачиваюсь на спину и, подставляя лицо дождю, потуже затягиваю шнуровку куртки и брюк. Эту процедуру я проделывал уже столько раз, что руки движутся автоматически. Затем в том же положении, не вставая, перекатываюсь к основанию троса и, придерживаясь за него рукой, головой вперёд вдавливаюсь в чёрную, беспросветную воду.

  Здесь, как и наверху, тоже мало интересного. Упругий, из толстой прорезиненной ткани топливный мешок наполовину заполнен авиационным бензином. Я его снял с вертолёта. Как? Спросите об этом у Василия. Он должен лучше помнить. Для меня эта "процедура" прошла одним бесконечным кошмарным сном: вот я собираюсь с духом, чтобы нарушить данное себе обещание не лезть больше в воду; вот с огромным усилием стаскиваю ботинки с ног покойника в пассажирском отделении. Того самого, что пистолет потерял. А вот мы с Василием уже налегаем на свежесрезанную ветку с руку толщиной.

  Тогда это коромысло было всего лишь куском дерева. Сегодня - продолжение наших рук, полноправный член команды. С ним даже можно разговаривать. Только он обычно не в духе. Потому и молчит.

  Как, впрочем, и мы.

  - Это ты по гитлерюгенду соскучился? - спросил меня Василий, когда я предложил устроить пожар на краю Базы.

  - Нет, хотел о твоём пионерском прошлом напомнить: "Взвейтесь кострами, синие ночи..."

  - Погоди, - невесело сказал он. - Придёт время, я тебе тоже песенку спою.

  Тогда меня задело его пренебрежительное отношение к моей идее. Ведь я исходил из единственного достоверно известного нам факта, который заключался в том, что о предполагаемом противнике ничего не известно.

  "Значит, - рассуждал я, - необходимо произвести какое-то возбуждающее действие и следить за откликом, который обязательно последует за воздействием, если оно будет достаточно велико".