Десант в настоящее

   - "Все" - это сколько? - хладнокровно уточнил Отто. - Так, чтобы совсем "все", не бывает. Кто-то всегда остаётся.

   Василий молчал.

   "В этой истории всё не стыкуется, - подумал Отто. - Последний раз экспедиция выходила на связь трое суток назад. Покойники, чтобы так зацвести зелёным, должны были посидеть под солнышком не меньше недели. А Василий... Сколько времени заняла его прогулка за шаром, он не помнит. Но вчера он вышел к костру чистеньким, ухоженным, и, самое главное, выбритым. Прошли только сутки, а голова и лицо уже чёрные от щетины..."

   - Всё человечество, - сказал Василий.

   - О чём ты?

   - Лёд. Он будет всюду. Замёрзнут все люди.

   - Скоро?

   - Не знаю, - признался Василий.- Не помню. Но такое уже было. Раньше. Давно. И не один раз.

   - Это они тебе сказали?

   - Это нельзя назвать разговором. Информацию впрыскивают, как инъекцию. Много света и очень больно, как взрыв. А потом вспоминаешь...

   - Интересно, - вежливо сказал Отто. - И что было потом?

   - Потом и вовсе какой-то бред. Кошмар. Страшно. Ничего не понимаю. Вроде бы я видел себя. И всех их. Только это не я. Я это точно знаю, потому что я - это я, ты же видишь...

   - Стоп, - остановил его Отто. - Хватит.

   "Не хватало только, чтоб он опять свихнулся..."

   Василий покорно замолчал.

   Его пророчества не произвели на Отто никакого впечатления: "Мало ли что придёт в голову напуганному человеку"?

   - Выбросил бы ты эту дрянь, - Василий кивнул в сторону вещмешка. - Смердит, дышать невозможно.

   - Ну да, и всё это барахло носить в карманах?

   - Барахло тоже выбрось. Позволь мне по телефону вызвать эвакуаторов. Суток не пройдёт, как мы посмеёмся над этими ужасами в приличном ресторане...

   - Звонить мы не будем, - сказал Отто. - Даже если нас усадят спиной к спине и заставят отравиться, предварительно сбрив отовсюду волосы... телефон я тебе не дам. А дам я тебе нож, треть питания и монитор, чтобы ты не заблудился. И разойдёмся прямо сейчас. Тебе нужно спешить - большие деньги без присмотра, что красивая жена без одежды. А мне спешить некуда...

   "Ни денег, - подумал он. - Ни жены".

   - Да ладно тебе, - сказал Василий.- Мало ли у тебя было падений? Спиши всё на обстоятельства. Что толку в мести, если недоразумение уже произошло? Забудь...

   - Забудь? - вскинулся Отто. - О чём забыть? О том, что я - Отто Пельтц, и у меня вчера украли счастье?

   - Брось, что такое счастье?

   - Вот только хрени не нужно. Счастье - оно и есть счастье. И его у меня украли. И, знаешь, мне это не нравится. Кем бы эти твари ни были, они мне должны. И даже если они не захотят или не смогут рассчитаться, крови я им попорчу, это точно! Я, знаешь ли, большой специалист по неприятностям.

   - Всё равно ничего не вернут.

   - Я сам возьму всё, что сочту нужным.

   - Месть? Вендетта? - недобро улыбнулся Василий. - Восстановление попранной справедливости?

   - Ты против? У меня украли ценности. С какой радости я оставлю зло безнаказанным?

   - Ценности? - переспросил Василий. - О каких ценностях ты говоришь?

   Нет. О бриллиантах Отто говорить не хотел.

   - Смерть моей жены как-то связана с шарами, - сказал он. - Хотелось бы поквитаться.

   - Любовь? - с сомнением уточнил Василий. - Весьма хрупкая ценность. В избытке любви человек становится глупцом, в недостатке - камнем.

   - Ненависть лучше?

   - То же самое. Излишек превращает человека в монстра, отсутствие - в раба.

   - И что же? - спросил Отто, - абсолютных ценностей нет? Только "золотая середина"?

   - Абсолют тоже есть, конечно, - признал Василий. - Может, эта история для того и случилась, чтобы ты сам понял, в чём абсолютная ценность. За что стоит умереть...

   - Возможно, - смысл беседы ускользал. Отто уже начал тяготиться разговором. - Только я говорю о другом. Зло должно быть наказано.

   - Ты говоришь о справедливости, - спокойно заключил Василий. - Добро и зло, любовь и ненависть, честь и позор... "качели"! И у каждого человека свои представления о равновесии. А мера равновесия - совесть. Но у совести тоже своя цена. "Не суди, и не судим будешь". Простишь ты, - простят тебя. Но если всё-таки судишь, будь готов к ответу. Ты так уверен в своей безгрешности, что готов настаивать на справедливости?

   - Надеюсь, ты не про "отче наш"? - спросил Отто. - "Прости нам грехи наши, как мы прощаем должников наших"?

   - Именно. Прощая - получаешь возможность избежать ответственности за собственное зло. И, напротив, вынимая душу из должника, приготовься, что с тебя взыщут по всей строгости.

   "Вот так поворот, - тоскливо подумал Отто. - Когда он молчал, было не так тошно".

   Не дождавшись ответа, Василий продолжил:

   - Ты обиделся. Напрасно. Ты не думай, это я только с виду такой, с "приветом". Я понятливый. Просто объясни, что ты хочешь.

   Но Отто угрюмо молчал.

   "Нет у меня никакого объяснения, и чего хочу - не знаю. Просто неправильно всё это. Не по-людски. А я - человек. И если в этом мире что-то не по мне, то пусть кто-то из нас катится ко всем чертям. Или мир, или я..."