Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»

Ирина Кирилловна напомнила себе, что она уже боец, сдержанный и хладнокровный. Без всяких там соплей. Вчера не считается. Это был особый случай, и он точно не повторится. Уже целиком в системе курсант Уварова.

Подкатили к остановке. Ирка пропустила улыбчивого дяденьку, взялась за поручень. У передних, входных дверей повышали голос:

— Куда лезешь?! Пошел «на», нямка беззубая. Усрись! Что уставился? Получи, распишитесь, кушай, не обляпайся.

— Уйди, падла плотоядная!

Курсант Уварова поморщилась: день солнечный, люди работают, нужными делами занимаются, а здесь склоки. Троллейбус практически пустой, хоть спортивной гимнастикой на поручнях занимайся, а некоторым тесно.

— …Ты, мусорный ген, отлезь, развалина! Убью!

— Отоскочь, профура отвислая…

Неадекваты… Тон… эмоциональность… Очевидная тахилалия…[141] Эти хамы трамвайно-троллейбусные, что не понимают, что их за инфицированных принять могут?

— Развлекушечек возжелал, да куда ты имху свою суешь, мудак старый?!

— У-у, сиповка жирная…

Ирка машинально двинулась к передней двери. Внизу дверь загораживала плотная дама. Пего-рыжие, дурно подкрашенные волосы, массивная нижняя «база». Черный мужской зонтик-трость, объемистая кожаная сумка. Поза того царя Леонида, самопожертвенно контролирующего троллейбусные Фермопилы.

— Ты, тролль Куликовской битвы, вонючка древняя…

— Муфта тухлая…

Оппонент царь-тетки до внешности перса-Ксеркса не дотягивал: просто потертый дяденька пенсионного возраста. Наверное, с дачи едет — из брезентового рюкзака зелень торчит и желтая рукоять столярной ножовки.

— Уйди, бусая!

— Давай-давай, еще разок, с другого аккаунта, давай, кальсоны рассупонивай! — брызнула слюной царь-тетка.

Нет, ну явный неадекват и пограничная ситуация. Прямо как в учебном фильме. Да и на те, весьма редкие записи документальных примеров Психи вполне тянет.

— Тараканша…

— Хомяк собесовый, твою…

На дискуссирующих с изумлением смотрели другие потенциальные пассажиры — паренек попятился, оглядываясь, пошел прочь. Совершенно верное решение, молодец.

— Дрянь гнедая…

— Чмо безграмотное, через… в рот…

Неужели, правда?! Вот так, прямо на улице?! Нет, курсант Уварова, так не бывает.

— Лыха старая…

— Забаню, урод, уё…

«Вызывать службу».

Ирка выхватила мобильник — Оперативная ответила мгновенно:

— Фээспэ. Слушаю вас.

— Курсант Уварова. Комсомольский, остановка общественного, у МДМ. Подозрение на первую степень…

— Принял. Сколько?

Ирка поколебалась:

— Двое. Наверное. Понимаете…

— Нам, Уварова, понимать не положено. Специалисты поймут. Контролируй. Инструкцию помнишь?

— Помню. — Горло у курсанта Уваровой пересохло, шипение какое-то смешное получается.

Ирка вернула телефон в специальный карман на комбинезоне — мобильник не выключен — контролируют из Оперативной.

Проблема в том, что непосредственный переход инфицированного человека в «четкую Психу» практически невозможно отследить. Москва — город жесткий. И, если честно, психически нездоровый. Старик, скорее всего, просто очень нервничает. Бывают такие дни у людей. Толстая тетка… Эта явно провоцирует. Театральная ругань и матерщина, маниакальная настойчивость в попытках вызвать у оппонента физическую агрессию… Вот снова плюнула — дедок едва увернулся.

«Изолированное замкнутое пространство способствует взрывообразному характеру конфликта…»

Ирка проскользнула через турникет, слегка шлепнула ладонью по стеклу кабины водителя. Женщина-водитель глянула на форму, кивнула. Едва курсант Уварова сошла на тротуар, двери закрылись, и троллейбус двинулся прочь.

— Куда?! — захлебнулась громогласная дама. — Охамели, тролли убогие?!

— Граждане, давайте успокоимся, — мягко сказала Ирка. — Машина все равно в парк отправлялась. Сейчас следующая подойдет…

— В парк?! Сама ты в парк, мля тупая. Сиськи отрасти сначала, в балахон она закуталась, нашивками облепилась…

— Что выдали, то и ношу, — покаянно признала курсант Уварова.

— Пшла вон, сопля ряженая, — харкнула зараженная дама.

На темной ткани слюни царь-бабы казались особенно омерзительными. На нашивку не попала, но слизь-то какая гадкая. Явно инфицированная. Воздушно-капельным путем Психа не передается, но все равно…

Курсант Уварова вытащила платочек, попробовала стереть:

— Ну что вы, мадам, разве можно так нервничать? Мне же на службу…

— Я «мадам»?! А если я принципиальная и последовательная мадмуазель?! Тебя спрашиваю, тощеногая трансвеститка в черном?

— Действительно, зачем вы женщину оскорбляете? Да еще так отвратительно. — Миниатюрная дамочка, только что с брезгливым отстраненным ужасом взиравшая на безобразную сцену, вдруг выставила сумочку и, как тараном, ткнула в грудь Ирки.

— Гражданка, вы что?! Успокойтесь, пожалуйста, — ошеломленно выдохнула курсант Уварова — сумка была хорошая, кажется, «от Тори», но массивную фурнитуру на сумку налепили совершенно напрасно.

— Я вас ненавижу, полицаи режима! — завизжала сумчатая брюнетка.

Продолжить ей не удалось, поскольку заплеванный старичок, воспользовавшись тем, что внимание оппонентов было отвлечено, метнулся к царь-бабе и не очень сильно, но весьма звонко шлепнул больную по пухлой щеке.