Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»

Кстати, финишировали с точностью изумительной — Нерода явно имел способности по профилю. Когда остатки «Рогоза» и сомнительные трофеи опергруппы возникли в тесноте проходной КПП, мало никому не показалось. На ногах оперативники, понятно, не устояли. Женька с грузом повалился через пластиковый стул, на котором обычно ждали гражданские посетители, старший лейтенант пытался удержать своего немца — фриц застрял головой в стальном поручне перед сканером. Грохот, рычание в очередной раз ушибшегося товарища переводчика, доходчивое обращение Нероды к своему, уже несколько окоченевшему подопечному, сунувшему голову куда не надо. Взвыла сирена, тревожно замигал «Янус», за пуленепробиваемым стеклом орал в телефон старший по КПП, охреневший сержант-срочник прямо сквозь стекло держал гостей на прицеле АК-12, отчего-то выбрав в главные враги узел с добычей.

Ну, обошлось без стрельбы. Хотя влетевшая «тревожная группа» со своими стволами в маленьком КПП рисковала всех и так затоптать. Примчалась спецмашина ФСПП, загрузила равнодушных немцев. Сержанта-автоматчика отпаивали водичкой, Филиков грозил проводить учебные тревоги ежедневно. В общем, все прошло благополучно.

Руководство сидело в палате у Незнамова — сержант был еще слаб, но уже разговаривал и даже излагал некоторые идеи по техническому обеспечению будущих Прыжков.

— Ладно-ладно, — прохрипел Коваленко. — Денька через три-четыре тебе планшет привезем. Тогда и включишься по полной.

— Ага, не спеши. Мозг тоже требует восстановления, — поддержал Нерода.

Женька доложил о своем диагнозе. Начальство полюбовалось на рентгеновский снимок.

— В нашем деле мелочей не бывает, — заметил Коваленко. — Казалось бы, просто хвост, а выполнению боевой задачи мешает.

— Хвосты в цирке, — сказал Земляков. — У питонов и прочих ложных мишек. А это копчик. Между прочим, немаловажная часть позвоночника. Даже у кобылы есть.

Нерода ухмылялся, командир подозрительно глянул и сказал:

— Шутите-шутите. Главное, перелома нет. Поездишь на процедуры, придешь в себя. Даю трое суток домашнего режима. Потом, извини, к компу. Подушечку тебе найдем.

— Пуховую с гортэксом, — пробурчал Земляков.

Начальству было хорошо улыбаться. С эффектной повязкой на шее и шлейфом слухов о своей сверхъестественной везучести, красавец Коваленко пленял мысли женского персонала ЦБК с легкостью необыкновенной. У Женьки даже в рентгеновском отделении о майоре выспрашивали. Пребывающий в пессимизме Земляков злобно намекнул, что «у некоторых» уже имеется невеста в спецназе Черноморского флота. Крайне суровая девушка, да.

Начальство спешило и отбыло в Отдел — отписываться, требовать, объяснять и доказывать. Женька еще порассказывал Незнамову о нравах окруженных фрицев, потом вынул из кармана надфиль:

— Оставлю. Без спешки. Я им дерево пилил. Муторно, но… В общем, оцени, подумай.

— Оценю, — сказал уставший Незнамов. — Как думаешь, меня в Отделе оставят?

Незнамов, кроме минного ранения, имел и мелкую, но весьма досадную отметину на правом бедре, коей весьма стеснялся. По слухам, ожог от гайки, лежавшей в кармане, вышел весьма четким и эффектным. Старший сержант не без основания полагал, что шутить над ним будут долго и нудно. Но в Отделе очень хотел остаться.

— Да куда ж они денутся? Ладно, завтра загляну, когда ширяться приеду, — пообещал Женька.

Ехал Земляков в полупустом троллейбусе. Требовалось успокоиться и заявиться к маме с мордой уже улыбчивой и насквозь оптимистичной. Тыл не болел, первая порция отчетов написана, но с оптимизмом как-то не складывалось. Парком, что ли, пройти?

Умытые дождем аллеи, собачки с хозяевами, девушки-велосипедистки, старички за шахматами. Ремиссия. Мир в ремиссии, Психа хвост поджала, немцы здесь исключительно туристы, впереди три дня расслабления и нирваны, а настроение… Мысли о кобыле и даже хуже.

«Извини, зачет», «Извини, я на практических», «На курс. Извини». Три эсэмэски за столько дней?!

Женька вынул из кармана телефон. Вот: предлагают выиграть пять миллионов, включить необычайно выгодный роуминг, получить баллы за покупки в известной торговой сети. Жизнь кипит, где-то в ней существует некая Ирина, существо чрезвычайно очаровательное внешне, но несколько ветреное, гм, в личных отношениях.

Нет, в фонарный столб телефон не полетел. Младший сержант Земляков считал себя человеком сдержанным. Но телефон, кобыла, сотовые операторы, птица, принадлежащая определенному отряду кукушкообразных, предметы крестьянского и военного обихода, группа армии «Центр» в целом, и 3-я Танковая в частности, и еще многое другое оказались связаны столь замысловатым интимным роумингом, что младшему сержанту чуть-чуть полегчало. Самую малость.

— Талантливый переводчик талантлив во всем, Пушкин и боцман Хведорчук тому свидетели. О, записывай, бумага под пером дымится, — призвал Земляков пустую парковую скамейку и поморщился. Нет, некоторые ассоциации неуместны.

— Ты бы предупредил, — хлопотала мама. — Я чуть не ушла.

— Меня надолго отпустили. Для излечения в домашних условиях. Тут такая трагическая случайность вышла.

— Ох, Женечка…