Держи жениха!

Она следовала за Гарри из комнаты в комнату, а он включал свет и плотно задергивал шторы. Его квартира была идеальным логовом холостяка, которому иногда приходится проводить время дома. Цвета пшеницы и ржи доминировали здесь повсюду. На голых стенах выделялись модернистские картины неясного содержания. Скудная мебель предельно облегчала уборку приходящей прислуге. В конце экскурсии Элен остановилась, подбоченившись, в центре маленькой, функциональной кухни. Гарри явно любит гармонию и порядок. Полная противоположность ее уютно захламленному гнездышку, вечно полному родственников. Последнее, конечно, самое существенное. Всякий, кто собирается бывать у нее, должен принять ее семью.

— Чувствуй себя как дома, а я пока помоюсь, — пригласил он, доставая пару фужеров из шкафа и штопор из полупустого ящика. — Выбери вино, если хочешь.

— Какое здесь самое дорогое?

— Все. Некоторые стоят больше, чем твой фургон.

— Хмм… Пожалуй, я возьму две бутылки.

Он нежно поцеловал ее в губы.

— Будь моей гостьей.

Элен куснула его губу. В зеленых глазищах светилось чувство.

— Буду.

Гарри вернулся минут десять спустя, свежевыбритый, с влажными волосами, в белом махровом халате. Элен лежала на маленьком диванчике в гостиной, закинув ноги на спинку. Она успела включить радио и поймать тихую музыку. Сейчас ему видны были только ее покачивающиеся в ритм музыке ноги. Гарри обошел диван и обнаружил, что Элен ни много ни мало изучает его вишневую записную книжку. Черная лежала рядом на полу.

— Интересное чтение? — спросил он несколько нервно.

— Быстро ты, — удивилась она.

— Не забывай, что я фокусник.

— Я помню все, что касается тебя, и узнаю все больше. — Она села, спустив ноги на пол.

— Нравится рыться в моем столе?

Оба посмотрели на большой дубовый стол у задрапированного окна.

— Виновна, — ухмыльнулась Элен. — Но они лежали сверху.

— Там, где я оставил, — злился Гарри. — И где рассчитывал их найти.

— Извини, — сказала она. — Я сама не люблю, когда кто-то переворачивает мои деловые бумаги. Но клянусь, я была осторожна.

— Так и быть, ты прощена. — И все же он не мог отвести тревожных глаз от раскрытых перед ней страниц, где описывались склонности клиентов от виски до туфель, а также имена и дни рождения их детей. Но нервничал он из-за черной двойняшки. Она была полна женских имен, описаний его чувств к дамам и полезных наблюдений. Слишком это походило на личный дневник. Он никак не хотел бы показывать Элен черную книжку. И отчаянно надеялся, что она не успела туда заглянуть.

— Где будильник, который я тебе послала? — вдруг требовательно спросила она.

— Черт, в офисе. Я так взбесился, что забыл его там.

— О, Гарри, тебе надо освоить технику обольщения. — Заправив шелковистые волосы за уши, она снова взглянула в записную книжку. — Хотя должна признать, что техника сбора информации о клиентах — отличная.

— Спасибо. — Он сел рядом и положил руку ей на колено. Он хотел заполучить обратно записные книжки. Почти так же сильно, как свою кепку. Дьявол, постоянно у них проблемы с собственностью.

Элен всмотрелась в вишневый переплет.

— На столе у Стюарта точно такие же, верно?

— Да, — признал Гарри. — Вести записи я учился у него.

— Стюарт действительно записал меня? — спросила она.

— Да. Чернилами, чтобы представить во всех нужных местах.

— Красными? Как здесь?

— Нет, обыкновенными синими. — Он улыбнулся. — Я воспользовался красными, чтобы быстрее находить тебя. Потому, что я тот парень, который сходит по тебе с ума. — Ему удалось все же осторожно забрать у нее книжки. — Я помогу тебе завести такую же, — пообещал он. — Знание некоторых деталей жизни клиентов очень помогает в работе.

— А черная книжка? — сказала она, выворачивая шею.

Гарри скривился. Все-таки она заглянула в купидонов блокнот. Теперь эта невинная книжица превратилась в бомбу замедленного действия. Всего-то она и нужна была, чтобы послать даме ее любимые цветы или удивить билетом на вожделенный концерт.

Теперь он охотно согласился бы сжечь ее, если бы Элен отдалась ему душой и телом. Надеясь закрыть тему, Гарри сунул книжки в верхний ящик стола.

Тем временем Элен перебралась в дальний угол огромного дивана и возилась там с бутылкой и стаканами. Гарри заметил, что бутылка «Шардоне» наполовину пуста, а на одном из стаканов — следы губной помады. Элен потянулась за вторым стаканом.

— Эй, это разве не мне? — возмутился он, снова плюхаясь рядом.

— Я ведь делила с тобой свой фургон, а? Баш на баш, теперь мы квиты.

Гарри догадался, что она уже под хмельком.

— Такое чувство, будто меня надувают.

Сделав большой глоток, она сунула ему под нос оба стакана:

— Смотри, одинаково. Мы в равных условиях. Примерно.

Гарри наблюдал за ней терпеливо и нежно.

— Много пьешь?

— Нет, но сейчас мне нужен был допинг, чтобы воспринимать реальность. Мы провели хороший день вдвоем, а он не будет длиться вечно. Рано или поздно мир доберется до нас. И, — со вздохом призналась она, — это меня слегка печалит.

— Забудь проклятый мир, — приказал он. Осушив стакан, он налил себе еще. Элен тоже протянула стакан, но Гарри поставил бутылку на пол подальше от нее.