Держи на Запад!

Окна закрыты ставнями-жалюзи, но это не преграда, когда стрельба начнется. Кладовая расположена неудачно: из окон простреливается, закрыться в ней нельзя, запоры на двери только снаружи, так что всерьез говорить о ней как об укрытии невозможно. Очень хорошо, что пока бандиты не догадываются о том, что их дружки уже мертвы. Подольше бы…

Я поглядел через щель в жалюзи на улицу. Бандиты уже проявляли явное нетерпение.

— Сейчас начнется, — проговорил Дуглас, стоя за моей спиной.

Бледный Билли Берд сменил палицу на револьвер. Я, наверное, выглядел не румянее его. Дуглас сунул мне в карман куртки один из трофейных кольтов. Может быть, я даже успею из него пострелять, подумалось мне.

— Не шериф ли? — прислушался Дуглас.

Я ничего не слышал, но люди на улице обеспокоились.

Раздался крик:

— Фрэнк, Коул, что вы там возитесь?

Один из юнцов спешился, Дуглас приготовился, но юнец в банк не вошел, остановился на крыльце и позвал:

— Фрэнк, отзовись.

— Вперед! — громким шепотом сказал Дуглас.

Он приоткрыл дверь, выстрелил, захлопнул дверь и заложил засов. В это время я смел жалюзи с окна, выходившего на Фрэнклин-стрит, и начал стрелять по бандитам. Оба Берда стреляли во второе окно.

Жить нам оставалось считанные минуты, но тут по Уотер-стрит примчалась подмога: шериф успел вовремя, и остатки банды, бросив тех, кто свалился с коней, умчались на восток по Фрэнклин-стрит. Команда шерифа поскакала за ними.

Я оглянулся: Берды были живы, только Билли прострелили правую руку, и он стоял, глупо улыбаясь и придерживая намокающий кровью рукав. Берд-старший, похоже, уже начинал прикидывать, как приспособить вместо повязки сатиновые нарукавники.

Оба боковых окна были целы: бандиты не успели, и слава богу.

Дуглас уже распахнул дверь и выскочил на улицу. Я, оглянувшись на Бердов, которым моя помощь вроде была не нужна, тоже вышел.

Прямо перед крыльцом захлебывался кровавыми пузырями тот белобрысый юнец, который со мной говорил. Другой, примерно его ровесник, лежал напротив моего окна с дырочкой во лбу, хотя я вообще-то целил в корпус. Вот такой из меня стрелок, да.

Парень лет двадцати пяти, лежавший поодаль, демонстративно поднял руки, потому что с простреленной ногой ему уже некуда было деться, а мальчишка лет от силы шестнадцати испуганно отползал подальше от Дугласа. Ран на тинейджере вроде не наблюдалось, но встать на ноги он почему-то не мог.

Дуглас обыскал на предмет оружия старшего, а я выловил и обыскал мальчишку.

В стороне билась, пытаясь встать, лошадь, и никак это у нее не получалось, но нам пока было не до нее.

У угла своей конторы стоял с револьвером в опущенной руке Хендерсон, из-за его спины выглядывал Барнетт.

— Берды живы?

— Живы, но Билли ранен, — ответил я. — А вы как? — я оглянулся на разбитое окно конторы юристов, которое выходило на Фрэнклин-стрит.

— В порядке, — ответил Барнетт, и двинулся вперед, тяжело опираясь о палку. — Это кто-то из вас нам окно разбил. А Хендерсон стрелял из-за угла, чтобы они на площадь не двинулись.

— Это хорошо, — одобрил я. Благодаря Хендерсону, возможно, у нас и сохранилось одно из боковых окон. — А вы не ранены?

— Да нет, это еще с войны, — ответил Барнетт. — А сами-то вы как? У вас куртка сзади в крови.

Я с интересом подвигал лопатками. Вроде как болезненных явлений не наблюдалось, да и когда меня могли ранить в спину?

— Это я забрызгал, когда тому парню горло резал, — сообщил Дуглас, подходя к нам. — Вот не получается у меня аккуратно горла резать.

— Практиковаться чаще надо, — сболтнул я чисто на нервах.

— Ну, мистер Миллер, — с укором протянул Хендерсон. — И вы туда же… — он проверил, остались ли в барабане патроны, и пошел к раненной лошади. Грохнул выстрел.

…В общем, ни в какой Канзас-сити мы в этот день не уехали. Сначала на площади появились члены городской милиции, подтянулся еще какой-то народ, и начали разбираться, что у нас тут происходит. Объяснения давали в основном Барнетт и немного мистер Берд, а мы скромно помалкивали. Раненые поступили сперва в распоряжение доктора Мортона, а потом налетчиков отправили за решетку в офис шерифа, а Билли – домой, под присмотр жены. Надо сказать, сильнее всех пострадал тинейджер: его сбила наземь вставшая на дыбы раненная лошадь, и, кажется, по нему еще кто-то проехал. Если уж точнее, то самая серьезная рана была у белобрысого, которого застрелил Дуглас, но тот умер еще раньше, чем прибыл доктор. Никто, впрочем, не опечалился. Дуглас даже сказал умирающему:

— Это тебе не скальпы резать с живых людей!.. — однако вряд ли белобрысый это расслышал.

Убитых опознавали Барнетт, двое незнакомых мне мужчин и Дуглас. Правда, Дуглас ограничился тем, что ткнул пальцем в белобрысого, и назвал:

— Арчи, — а потом показал на другого покойника: – Этого тоже в Централии видал.