Держи на Запад!

Коротышка спросил:

— Ты его знаешь, Билл?

— Проводник с Орегонской тропы.

Доматываться до парня, который привык к ежедневной опасности среди индейцев, было неинтересно, и Коротышка переключился на остальных, так что Дуглас отошел и сел около стены вокзальчика, перейдя в разряд зрителей.

Прочих же штатских мужчин продолжали пугать, придираясь то к новоанглийскому выговору, то к бумагам, оформленным юнионистскими организациями, то просто к всякой ерунде – лишь бы придраться. Явно и Коротышка, и Билл от вызванного этими доматываниями испуга получали удовольствие, разве что Коротышка добивался своего, искуственно взвинчивая себя, а Билл был спокоен, как аллигатор.

Какого-то немца, совершенно не говорящего по-английски, отогнали к кучке солдат, остальным как-то удалось доказать, что они гражданские и к юнионистам никакого отношения не имеют.

Куш был взят немалый: и у пассажиров нашлись ценности, и в почтовом вагоне деньги обнаружились.

С женщинами бушвакеры обходились по здешним меркам грубо и бесцеремонно, но, если внимательно посмотреть, — очень бережно. Убийство женщины на Западе воспринималось с огромным возмущением, поэтому пассажирок просто отогнали в сторону, чтобы в случае чего и случайно не зацепить. Оно кому-нибудь надо? Еще двух месяцев не прошло, как Андерсон нечаянно ранил женщину, когда отстреливался от юнионистов, — так этим поступком возмущались не только его противники, но даже и соратники.

Взятые в плен солдаты с поезда – в основном отпускники, ходившие на Атланту с Шерманом, — стояли неподалеку, переминались с ноги на ногу и переглядывались. Их обещали обменять на пленных бушвакеров, и кое-кто в это даже верил, хотя то, что их заставили раздеться – было уже плохим предзнаменованием. Однако Коротышка только-только разогрелся, запугивание штатских – это была только разминочка, а вот теперь начиналось самое для него вкусное.

Позже, вспоминая Централию, Дуглас прикидывал, можно ли было что нибудь изменить, можно ли было дать отпор? Ответ был безжалостен: нет, разве что о засаде на станции знали бы заранее. Ехавшие в отпуск солдаты были безоружны, а даже если бы и было оружие – что такое дощатая стенка вагона против пули? Разве что жертв было больше, потому что вряд ли кто из бушвакеров стал бы разбирать, кто там в вагоне: солдаты или женщины, если б из вагонов открыли огонь. Только и оставалось, что поднять руки и выйти на перрон.

Насчет обмена пленных Билл Андерсон обманул: в живых оставил только одного, сержанта – хоть и не офицер, а все равно какое-никакое начальство, при обмене побольше выторговать можно будет. Остальных – не с руки с собой тащить, куда еще двадцать два человека пленных? Так что пленных убивали там, на привокзальной площади.

Потом, когда кровавые развлечения закончились, Андерсон решил, что слишком уж в городке засиделся, но перед отбытием велел поджечь разграбленный поезд. Пассажиры дернулись было за своим разбросанным по вагонам барахлом, которым бушвакеры не соблазнились, но Андерсон запретил, велел направить горящий поезд на другой, товарный, постоял, любуясь столкновением, и только потом ускакал.

Полчаса спустя в город прибыл отряд волонтеров под командованием майора Джонсона.

— Где ж вы раньше были! — сплюнул пожелтевший от бессильной злости шериф. — Они весь город вырезать успели бы…

Джонсон посмотрел на изувеченные трупы, побелел и спросил только:

— Сколько их было?

— Человек двести, — сказал шериф.

— От силы полсотни, — поправил Дуглас. — Может, даже меньше.

Они с шерифом переглянулись, шериф кивнул, соглашаясь.

— В городе – полсотни, — поправился шериф. — Но сколько их там всего… говорят, человек двести.

— И ушли они?..

— Туда, — показал шериф.

Дуглас посмотрел вслед поскакавшему в погоню отряду и снова занялся делом: кто-то должен был собрать в кровавой грязи хоть что-нибудь, что позволило бы установить имена погибших, а в этом мелком городишке он, пожалуй, был единственным, кто уже видал раньше покойников без скальпов, глаз и ушей. Так что распоряжения насчет похорон ему пришлось брать на себя.

Джонсон, правда, оставил в городке одного из своих капитанов и человек тридцать солдат, но этим, пожалуй, следовало бы подумать сперва об организации обороны на случай, если бушвакеры вернутся.

В тот момент он еще не знал, что закончился только первый акт драмы, которая вошла в историю как «Резня в Централии»…

* * *

Второй акт драмы Автор, пожалуй, описывать не будет, все равно Дуглас не был ему свидетелем.

Люди Джонсона были зелеными новичками, да еще вооруженными винтовками устаревшего образца, фактически, посаженной на коней необстрелянной пехотой.

Андерсон заманил Джонсона в засаду и положил весь его отряд. Как утверждал прославившийся впоследствии бандит Фрэнк Джеймс, Джонсона застрелил его младший брат Джесси. Было в ту пору Джесси Джеймсу семнадцать годков. Впрочем, Автор не очень-то верит. Мало ли чего о людях рассказывают.

4

…Полковник Магнус сказал:

— В общем, Маклауд, вам все надоело, вы хотите все бросить, уехать в деревню и выращивать турнепс?