Держи меня

Днем было легче. Рядом находились люди, страдающие, радующиеся, переживающие. Ночью я плакала от жалости к себе, от тоски по Роме. Во сне я видела его. И готова была бы спать все время, если бы это было возможно.

Почему я не сфотографировала его? Могла бы хотя бы смотреть на него, мечтать о том, что могло бы, если бы…

У меня было много времени, чтобы подумать. Ну, и я поняла, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.

18

Жизнь продолжается, как бы ни было больно. Столько всего навалилось. Выписалась из больницы, приехала домой. Мама еще была в Москве. Забрала Лизу у соседей.

В квартире полный погром. Там и так-то, благодаря Марине, было ужасно. Но сейчас — вообще, кошмар! В нашей комнате все перевернуто вверх дном. Разбит даже маленький телевизор, который был куплен для Лизы. Племянница со страхом озиралась по сторонам. Все вещи валяются вперемешку: наши с наркоманскими на полу. Холодильник отключен от электричества — протухло все, что еще там оставалось. Вонь неимоверная!

А доктор говорил, что мне нужно побольше лежать! Как же тут полежишь? Засучили с Лизой рукава и вперед! Она, умница моя, старается! Смотрю на нее и думаю, сколько ребенку пришлось пережить, а ведь хорошая девчонка, несмотря ни на что получилась!

В разгар уборки раздался звонок в дверь. Тетя Галя, наверное! Она предупреждала, что скоро нас обедать позовет. С трудом разогнув натруженную спину, пошла открывать. Голова кружилась — все-таки нужно полежать немного.

Открыла и обмерла. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда узнала в мужчине, стоящем спиной к моей двери, Матвея. Он обернулся.

— Ну, наконец-то! Знаешь, я устал каждый день тебя караулить!

Он внимательно вглядывался в мое лицо, рассматривал косынку, покрывающую коротко оболваненную голову. В глазах было явное беспокойство, видно, выгляжу я не очень.

— Что с тобой? Ты заболела что ли?

— Можно сказать и так, — я понимала, что встретиться нам, возможно, придётся. Ведь мы с ним заключили, пусть и не официальный, но все же договор. Я должна была отработать месяц. А отработала всего неделю. У них в квартире остались мои вещи. Сейчас я смотрела на Матвея и ждала, в каком русле он будет продолжать разговор — ждать можно было чего угодно, вплоть до криков и обвинений в безответственности.

— Не хочешь меня пригласить в гости?

— У меня — бардак! — Это было правдой, но Матвей явно принял мои слова за простое нежелание впускать его.

— Не хочешь, значит. Ладно. Давай поговорим где-нибудь на нейтральной территории.

Он с сомнением оглядел меня. Вид, скорее всего, показался непрезентабельным, потому что Матвей сказал:

— В кафе ты, конечно, не согласишься, — в ответ на его взгляд я отрицательно покачала головой. — Тогда давай посидим у меня в машине.

Я предупредила Лизу и стала спускаться к нему. Почему так радостно бьётся глупое сердце? Потому лишь, что Матвей — это прямая ниточка, ведущая к Роме? Да он, скорее всего хочет просто выяснить наши рабочие отношения.

Села на переднее сиденье.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — он так внимательно меня разглядывает, что становится не по себе.

— Прости меня, я не предупредила и исчезла.

— Та-ак, это я уже знаю. Дальше.

А чего это он со мной в таком тоне разговаривает? Я что, служанка его, что ли?

— Послушай, Матвей, моя жизнь сложилась так, что мне пришлось уйти, не доработав. У меня были на то причины. И я не хочу перед тобой оправдываться. Деньги твои мне не нужны.

— Да что случилось-то? Я вообще ничего не понимаю, — он вдруг потянул руку и стащил с головы мою единственную защиту — платок. И присвистнул от удивления (или от ужаса). — Елки-палки, что с тобой? Зачем ты себя так изуродовала?

Губы затряслись. Я чувствовала, еще секунда и я разревусь прямо здесь. Выскочила и понеслась к подъезду. Но Матвей оказался быстрее, уже у самой двери поймал за руку.

— Прости, прости, не хотел обидеть. Давай по-другому. Я здесь не для того, чтобы выяснять отношения. И ни в коем случае, не хочу тебя в чем-то обвинять. Я приехал из-за брата. Я обещал ему, что найду тебя и ты ему позвонишь. Если честно, я не понимаю, что произошло. Ты исчезла. Он тебя искал. Дозвониться не мог. Что, трудно было как-то дать о себе знать?

Он так разглядывал меня… казалось, что моя новая внешность вызывает у Матвея отвращение. А ведь я по пути домой в парикмахерскую заглянула — и меня аккуратно, (на затылке еще повязка), подстригли. Коротко, но прилично. Его отношение было неприятно. А что будет, если его брат увидит меня такой? Он тоже будет так смотреть? Нет, не желаю! Не хочу в его глазах выглядеть уродкой! Не хочу жалость и отвращение чувствовать в Ромином взгляде! Если скажу ему правду, он же Роме распишет, какая я несчастная. Тому меня жалко станет. Приедет ко мне, чтобы увидеть своими глазами, насколько все плохо. А здесь я — такая! Нет, ни за что!

— Я решила изменить имидж. Телефон потеряла. Позвонить, как ты понимаешь, поэтому не могла.

— Я обещал Роме, что ты ему позвонишь. Я могу прямо сейчас набрать его — и вы пообщаетесь. Он переживал за тебя, искал. Ты ему не безразлична.