Держи меня крепче

Зажатая со всех сторон этим харкающим, плюющим и кашляющим контингентом правонарушителей, ругающим почем зря весь белый свет, Шарлотта молча тряслась вместе со всеми остальными бедолагами в наглухо законопаченном металлическом ящике, где у каждого была своя мини-клетка, в которой невозможно было не только сидеть, но и стоять по-человечески, и внутренне готовилась к худшему. Наверняка сейчас их фургон следует в суд в сопровождении вездесущей прессы. Увидеть этого не представлялось возможным, но по звукам, доносившимся извне, Шарлотта понимала, что волнение нарастает по мере их приближения к магистратуре. Вот полицейский фургон медленно повернул на Виктория-сквер, и оживленный шум многократно усилился. Значит, их снова поджидают толпы репортеров, телевизионные бригады, фотои кинокорреспонденты, причем числом не менее, чем это было вчера возле полицейского управления. А скорее всего, сегодня на встречу с ней собралось гораздо больше пишущей и снимающей братии.

Наконец за ними с лязгом опустились металлические ставни-роллы, и фургон въехал в глухое полуподвальное помещение, похожее на пещеру, расположенное уже непосредственно в здании суда. Шарлотта стала напряженно ожидать, когда ее выпустят из железного ящика. Судя по всему, ее очередь была в самом конце. Что одновременно было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что оттягивался момент, когда она должна предстать перед мировым судьей, а у самой Шарлотты не было ни малейшего желания встречаться с ним, плохо – потому что замкнутое пространство фургона, напоминавшее ей железный гроб, чем дольше длилось ожидание, тем все сильнее давило на психику.

Но вот наконец наступил и ее черед. Охранник отомкнул замок на ее клетке и с издевательским полупоклоном знаком велел выходить.

– Вот уж не предполагал, что мы везем такую знаменитость! – ернически прокомментировал он ее появление на выходе.

Шарлотта, вперив глаза в землю, молча протиснулась по узкому проходу между клетками туда, где уже толпились остальные ее товарищи по несчастью. Каждого из них еще раз обыскали, потом пометили в каких-то списках, и наконец всех препроводили в камеру. Поскольку Шарлотта была единственной женщиной, то ее поместили в отдельную камеру: унылое помещение с облупившейся краской на каменных стенах. Такое впечатление, что их красили в последний раз лет пятьдесят тому назад.

Шарлотта снова почувствовала острый приступ клаустрофобии, усиливая ужас перед неизвестностью, который вот-вот грозил перерасти в откровенный животный страх. Но железная дверь неожиданно быстро распахнулась, и Шарлотте велели следовать за охранником.

В самом дальнем конце коридора перед ней раскрыли еще одну дверь и ввели в большую полупустую комнату с такими же унылыми серыми стенами, особенно унылыми на фоне резкого пульсирующего освещения. Там ее уже поджидала Ким Джайлс. В первую минуту Шарлотту даже повело в сторону от неожиданности. Какое счастье просто увидеть знакомое лицо, подумала она, испытывая невыразимое облегчение.

– С вами все в порядке? – От зорких глаз Ким не укрылось нервное возбуждение, в котором пребывала Шарлотта. Все тело ее сотрясал мелкий озноб.

– Да! Все хорошо! – солгала Шарлотта. – Просто я… я не ожидала… думала, меня уже ведут… Простите! Сейчас я окончательно приду в себя!

Ким бережно усадила ее на стул.

– Я тут прихватила с собой немного кофе и печенье. Предлагаю позавтракать вместе.

Шарлотта слабо улыбнулась.

– Спасибо! Замечательное предложение!

– Я тоже думаю, что это не только подкрепит вас, но и поможет встать на путь истинный. Причем гораздо скорее, чем с помощью того, что предлагали вам они! – с легкой иронией воскликнула Ким. – Вы что-нибудь ели со вчерашнего вечера?

Шарлотта слегка скривилась.

– Полмиски какой-то бурды с лапшой. И бутерброд с ветчиной. Не самые вкусные яства их тех, что мне пришлось пробовать, но в целом обслуживание было не худшее.

Ким улыбнулась и протянула ей стаканчик с дымящимся кофе.

– Как спалось? Удалось хоть немного вздремнуть?

– Представьте себе, спала как убитая!

Шарлотта закрыла глаза, с наслаждением вдыхая в себя аромат кофе. Горячий капучино уже возымел свое волшебное действие: кровь быстрее побежала по жилам. Господи, как хорошо, подумала она. Как же ей не хватало чашечки хорошего кофе!

– И выглядите вы сегодня гораздо лучше, чем вчера, – с предельной откровенностью констатировала Ким. – А как насчет ощущений?

– Тоже лучше! Гораздо лучше! – уверенно подтвердила Шарлотта. – Вы знали, что это мой любимый кофе? Или угадали случайно?

– Нет, я поинтересовалась у вашей матери.

При упоминании о матери Шарлотта немедленно подумала о Хло. Как же ее малышка любит взбитые сливки! Почему-то вдруг расхотелось пить кофе. Если у Хло нет возможности лакомиться сейчас своими любимыми сливками или не менее любимым флаффи, с какой стати Шарлотта должна наслаждаться капучино?

Ким между тем открыла свой ноутбук и попутно взяла одно печенье.